Фея придёт под новый год - Ната Лакомка

— У него есть здесь дом, — охотно объяснила мне госпожа Хуммель, наблюдая, как служанка прикладывает лед к моей ноге, — но он редко приезжает к нам. Говорят, у него столько денег, что одалживает даже королю. Вы уверены, что вам не нужен врач?

— Совершенно точно — не нужен, — ответила я. — Не беспокойтесь, сударыня. Я немного посижу здесь, а вы возвращайтесь к гостям.

— Я пришлю вам напитки и сладости, — пообещала она. — Но если боль не будет проходить, сразу же сообщите мне.

Провожаемая моими заверениями, что я именно так и сделаю, госпожа Хуммель отправилась в главный зал, а я отпустила горничную, которой не терпелось полюбоваться на господские танцы, немного поскучала в одиночестве, а потом решила заглянуть в зимний сад, который так нахваливала госпожа Хуммель.

Разумеется, нога у меня ничуть не болела, и я была вдвойне рада, что придумала эту хитрость вовремя, чтобы помочь господину Тодеу. Но что же это за деловой партнер, которому не доверишь даже даму на балу?..

В зимнем саду было тихо, где-то журчал невидимый фонтанчик, и широкие листья экзотических растений казались в неровном свете фонаря огромными веерами.

Побродив между гербер и орхидей, я остановилась у каменной чаши, куда тонкой струйкой беспрерывно стекала вода. Мраморная статуя, изображавшая девушку, нечаянно разбившую кувшин, виделась неясным белым пятном, наполовину закрытая ветвями какого-то дерева, похожего на иву.

Я стояла рядом с фонтаном и думала, что этот дом очень красив, но тут не слышно моря. За время проживания в Монтрозе я уже привыкла к шуму прибоя, и к свету маяка, который горит каждую ночь, упорно, без отдыха…

В зимний сад вошли двое, и я невольно отступила в темноту, скрывшись под листьями-веерами. Не хотелось бы потревожить трепетных влюбленных, которые нашли укромный уголок, чтобы пошептаться всласть и, если наберутся смелости, поцеловаться. Может, мне удастся тихонько ускользнуть…

— Ну и о чем мы будем говорить, Хизер? — раздался вдруг такой знакомый голос — низкий, по львиному порыкивающий.

— О чем ещё говорят ночью, в саду, у фонтана, как не о любви? — ответил ему другой голос — женский, нежный, звучный.

К фонтану подошли господин Тодеу и госпожа де Монтальви. Пол закачался под моими ногами, но вовсе не от любовного угара. Надо немедленно сказать, что я здесь. Или убежать, чтобы ничего не слышать… Но я продолжала стоять, никем не замеченная, а госпожа де Монтальви — Хизер — продолжала:

— Я вернулась только ради тебя, Тодо. Как только стала свободной, так и вернулась. Ты ведь тоже свободен? Амалия сказала мне, что ты вдовеешь уже семь лет… Не пора ли с этим покончить?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ В саду стало так тихо, что журчание фонтана показалось мне оглушительным. Было похоже, что мы с дамой Монтальви одновременно задержали дыхание, ожидая, что ответит господин Тодеу.

Тодо. Она тоже называла его Тодо. Как господин Хэмстер, как госпожа Бонита. Значит, эта дама имеет такое право? Знает моего хозяина давно? Или их связывает что-то, о чем я не знаю?

— Вы правы, пора с этим покончить, — сказал он, и я почувствовала, как земля окончательно выходит из-под ног.

Конечно, он считает меня служанкой, преступницей, пусть даже подарил платье… пусть защищал… как мог защищал…

— Что было — прошло, — произнес тем временем господин Тодеу. — И вспоминать прошлое нет смысла. Я вам не пара, и вы сами это знаете.

Я встрепенулась, хватая ртом воздух, и дама Хизер, похоже, тоже встрепенулась, потому что я услышала, как зашуршало её платье. Отведя немного листья, я увидела их обоих — моего хозяина и эту траурную Хизер. Они стояли возле фонтана. Женщина смотрела на господина Тодеу, а он очень задумчиво наблюдал за водой, сбегавшей из кувшина статуи в каменную чашу. Совсем как я только что.

— Говоришь, что всё забыл, а сам опять меня этим упрекаешь, — госпожа де Монтальви горестно всплеснула руками и расплакалась.

Она сняла маску, и было видно, как слезы градом текут по её щекам. Неужели, она плачет искренне? Искренне горюет? О чем?.. О потерянной любви?..

— Я была такой юной, такой глупой, — госпожа де Монтальви потянулась к моему хозяину. — Неужели, ты думаешь, что я отказалась бы от тебя? Меня заставили! Отец меня заставил!.. Он сказал, что будет страшный скандал, что это всем повредит, что его могут даже снять с поста мэра…

Она лепетала ещё что-то, цепляясь за локоть господина Тодеу, но он продолжал хмуро смотреть в бассейн, а я вспомнила слова Корнелии: «У хозяина были шашни с дочерью мэра».

Значит, сплетни не лгут? То есть не совсем лгут? И с дочерью мэра что-то было?..

— Но теперь мы оба свободны, — госпожа Хизер сменила горестный тон и заворковала, как голубка. — По-моему, это знак небес, Тодо. По-моему…

Я была такой глупой и… такой ненужной. Я была лишней в королевском дворце, абсолютно бесполезной в своем родном доме, чужачкой на этом балу… Только в доме Десиндов я с чего-то решила, что нужна, что пришлась к месту, и что от меня может быть польза…. От меня — Миэль, от человека, а не от правнучки феи… Но сейчас окажется, что все это было обманом, и мне всего лишь показалось, потому что Миэль, как таковая, никому не нужна. Даже господину Тодеу…

— По-моему, вы говорите глупости, — услышала я голос своего хозяина и снова встрепенулась. — Еще и года не прошло, как умер ваш муж. И вы уже мечтаете о новой интрижке? Нет уж, увольте.

— Какая интрижка? — немного растерянно переспросила госпожа Монтальви, но потом голос ее снова зажурчал, вторя шуму фонтана. — Это — любовь, Тодо. Я не могла тебя забыть, да и ты тоже…

— Пропадите пропадом со своей любовью.

Боюсь, мы с Хизер были потрясены одинаково. Господин Тодо выражался, как самый настоящий босяк из подворотни.

Госпожа де Монтальви первая пришла в себя.

— Ты говоришь грубости, чтобы наказать меня, — сказала она трагически. — Но тогда я всего лишь сказала правду. Вспомни, кем ты был… Если бы тогда я осталась с тобой, как бы мы жили сейчас? Как бы жили наши дети? И где бы они жили? В бараке, в рыбацкой деревушке? А так ты стал первым человеком в Монтрозе, твои капиталы…

— Послушать вас, только мои капиталы и имеют значение, — перебил её господин Тодо. — Но вы были правы, Хизер. Во всем правы. Я вам не пара, и всё, что было — лучше забыть. Потому что мне стыдно вспомнить, каким я был наивным дураком. Слава Богу, что теперь поумнел. Простите, мне пора идти. Меня ждет дочь, — он хотел уйти, но дама де Монтальви вцепилась в него, как клещ.