Приятный кошмар - Трейси Вульф

Судя по всему, она действительно планировала начать там прекрасную жизнь, и мне становится ужасно не по себе от мысли, что она никогда не увидит, как солнце отражается там от воды, как на фотографиях, которые она показывала мне.

Потому что она погибла, как Ева, Серина и Белинда и кто знает, сколько еще учеников и учениц.

Это разрывает сердце, и я бы отдала все, лишь бы проснуться в моей собственной постели – даже если бы на моем одеяле сидела змея – и обнаружить, что все это было всего лишь дурным сном. Лишь бы все это было неправдой и все в моей жизни, во всех наших жизнях не пошло наперекосяк.

Но, взглянув в лицо Джуда, я понимаю, что это всего лишь фантазия. Что это происходит прямо сейчас, прямо в эту минуту, со всеми нами. И это будет продолжаться, если только мы не поймем, в чем дело.

– Мы должны это прекратить, – говорю я Джуду.

Он мрачно кивает, и на его лице отражается решимость, которой я не могу понять.

– Я прекращу это, – говорит он мне, и это звучит, как клятва.

– Ты? Как ты можешь… – Я осекаюсь, когда слышу, как кто-то зовет меня сзади и, обернувшись, вижу Луиса, идущего ко мне, шатаясь, в рубашке, пропитанной кровью.

Глава 54

Все эти ночные кошмары

Нет, только не Луис. Только не он. Нет, нет, нет.

Я бегу к нему по скользкому разбитому тротуару. Джуд опережает меня и подхватывает моего лучшего друга, когда тот начинает падать.

– Что с ним? – резко спрашиваю я, когда Джуд опускает его на землю.

– Со мной все в порядке, – произносит Луис, но его глаза остекленели от боли, и он дрожит, несмотря на жару. – Мне надо только… – Он замолкает, сотрясаемый приступом кашля.

– Нам надо снять с него футболку. – Лицо Джуда мрачно, когда она опускается на корточки рядом со мной. – Надо посмотреть, с чем мы имеем дело.

Я киваю, но, когда пытаюсь снять с Луиса рубашку через голову, он начинает хрипеть от боли.

– Прости, – шепчу я, пытаясь просунуть его здоровую руку сквозь пройму рукава.

– Все в порядке, – выдавливает он из себя. Но его лицо посерело, он весь в поту, и совершенно очевидно, что он отнюдь не в порядке.

Прежде чем я успеваю понять, что тут можно сделать, Джуд придвигается к нему и берется за ворот его футболки.

– Что ты… – хрипит Луис, и тут Джуд быстро разрывает его футболку надвое.

Я ошеломленно моргаю, но Джуд только нетерпеливо дергает головой, показывая на Луиса.

И он прав. Сейчас не время удивляться тому, как легко Джуд смог разорвать его футболку. Я поворачиваюсь к Луису и пытаюсь не ахнуть при виде рваной раны на его боку, спускающейся от его подмышки до пояса.

– Кто это сделал с тобой? – спрашиваю я, пытаясь с помощью его рваной окровавленной футболки промокнуть кровь. К счастью, благодаря его обмену веществ волка-перевертыша, она уже начала сворачиваться, так что дело не так уж плохо.

Если речь не идет о ране, угрожающей самой жизни, как у того дракона, которому мы только что пытались помочь, сверхъестественные существа-перевертыши могут залечивать свои повреждения довольно быстро. Эта их способность немного ослаблена блокированием их магической силы, которое действует на этом острове, но полностью не выключена, поскольку это часть их обмена веществ, а не их магии. То же самое относится к коагулирующим свойствам слюны Иззи и к способности Саймона соблазнять.

– Волк, – тон Луиса немного брюзглив, когда он отвечает на мой вопрос.

– Кто? – резко вопрошаю я. Никто здесь не может сейчас сменить обличье, пока их магические способности заблокированы.

– Это не был кто-то из наших учеников, – отвечает он, безуспешно пытаясь сесть. – Это был настоящий волк.

Какого черта? Я бросаю на Джуда недоуменный взгляд, но на его лице не отражается растерянность, такая, какую испытываю сейчас я сама. Вместо этого он выглядит… сокрушенным.

– Но, Луис, на этом острове нет волков.

– Скажи это огромному серому волку, который разодрал мой бок, – отвечает он. Затем взвизгивает: – Черт возьми, Клементина! Что это за садизм?

Я не обращаю на него внимания, продолжая очищать его рану так осторожно, как только могу.

– Его нам тоже надо доставить к тете Клодии, – говорю я Джуду. – Ему надо наложить швы.

– Я в порядке, – хрипит Луис. – Мне надо только сменить обличье, и у меня все заживет.

– Ну, сейчас это невозможно – позволь мне напомнить тебе это на тот случай, если ты забыл.

– Тогда просто вытащите меня из-под этого дождя, и со мной все будет хорошо. – На этот раз он действительно садится, хотя при этом ругается на чем свет стоит. Зато теперь он и правда выглядит уже намного лучше, чем когда бессильно рухнул на тротуар.

– Думаю, тебе лучше полежать еще несколько минут, – советую ему я.

– В этой грязи? – Он бросает уничижительный взгляд на землю, пропитанную кровью и дождем. – Нет уж, благодарю покорно.

И я вздыхаю с облегчением. Если Луис вернулся к своему обычному ехидству, то я уверена, с ним все будет в порядке – в отличие от тех, кого я видела за последний час.

Хорошо еще, что прекратились эти истошные вопли.

Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, в чем дело. Я так беспокоилась о Луисе, что перестала обращать внимание на все остальное.

Сейчас, в этот момент, ученики толпятся под дождем, выглядя потрясенными, но уже не охваченными истерикой. Одни из них явно пострадали, в то время как другие кажутся целыми и невредимыми, но ни у кого из них, кажется, нет сильного кровотечения.

– Все закончилось, – говорю я Джуду, встав на ноги.

Он не отвечает, и, повернувшись к нему, я снова вижу, как он смотрит в пространство.

Он сжал зубы, его лицо бесстрастно, взгляд отсутствующий. Но на этот раз его руки вытянуты вперед, как будто он пытается что-то оттолкнуть.

На одну ужасную секунду меня охватывает страх – мне страшно, что с ним может случиться то же, что и со многими другими учениками. Что сейчас его охватит пламя, или что его яремная вена разорвется, или же с ним случится что-то из других ужасных вещей, которые происходили сегодня вечером.

– Джуд! – кричу я ему, но он не отвечает.

Я кладу руку ему на плечо и трясу его, как делала прежде, но ответа опять нет.

– Джуд! – Меня охватывает паника, и я опять начинаю кричать: – Черт побери, Джуд! Ответь мне!

Опять нет ответа.