Обрывок реки - Геннадий Самойлович Гор

class="stanza">

В саду играет музыка,

Судьба желает ножика,

Язык примерз к губам.

Слова на смысл сердятся.

И нету в слове сердца.

1942

«А Гамлета испуганного тень…»

А Гамлета испуганного тень

Прошла сквозь день как ночь.

И не заплачет зарезанная дочь

И не разбудит догоревших деревень.

1942

«Мне липы машут девичьей рукой…»

Мне липы машут девичьей рукой.

Мне реки говорят что я другой.

1942

«Ему в Перми приснилась Луизиана…»

Ему в Перми приснилась Луизиана.

Его поцеловала обезьяна.

И голос обезьяний милый

Сказал что звать ее Людмилой.

Она его безумно полюбила

За то что он бесстыдный и отважный,

А то что обезьяна то неважно.

1942

«В душе моей уксус и тленье…»

В душе моей уксус и тленье

Тоска у виска и мороз,

И нет ни любви, ни терпенья,

И ветку мне ворон принес.

В душе моей дуб и осина.

И осень давно утекла.

И филин не плачет. И Нина

В могилу с сестренкой легла.

И филин не плачет. И эхо

Как сон и как крик, как прореха,

Как рана, как яма, как я.

1942

«Анна, Анна я тебе не ванна…»

Анна, Анна я тебе не ванна

Чтоб в меня ложиться, чтоб во мне купаться.

Анна, Анна ты найди болвана

Чтоб над ним глумиться, чтобы издеваться.

1942

«И падая, по льду…»

И падая, по льду

Тристан бежит за Изольдой.

И сердце оленье Тристаново

Любовью простужено наново.

1942

«Догоняет Гайавата на олене…»

Догоняет Гайавата на олене

И зовет меня в леса к Алене.

Дует ветер с солонцов соленый

Голосом Алениным оленьим

Просит к ней дорогу позабыть

И другую полюбить.

1942

«Люди которые снятся…»

Люди которые снятся,

Деревья которым не спится,

Реки которые злятся,

Руки в которых влюбиться.

Мне бы с горы бы сгорая

Или в прорубь с сарая.

Мне бы как поезд об поезд,

Птицей об птицу разбиться.

1942

«Друг мой, Дон Кихот…»

Друг мой, Дон Кихот,

Приди ко мне сквозь годы.

И побегут наивные воды

Светлые как твоя речь,

И затопится радости печь.

Друг мой, Дон Кихот,

Пронеси весну сквозь осень

И скорбную радость сквозь грусть

Пусть это трудно, пусть!

Пусть это трудно очень

Вычеркни осень.

И пусть по-птичьи

Запоют деревья и дети,

И веселый гром

Озарит наш дом.

Принеси нам свое величье

И губы пившие правду,

И мы простим тебе смешное обличье,

И то что ты принял мельницу за великана.

Приди Дон Кихот,

Мы выпьем из одного стакана.

Ручей твоих речей

Живой водою мертвого оживит.

Мне сказала сосна:

Дон Кихот это весна.

1942

«Как яблоко крутое воздух летний…»

Как яблоко крутое воздух летний

И вздох как день, и шаг – тысячелетье.

Я в мире медленном живу и любопытном

И конь как Тициан рисует мне копытом

То небо, то огромную Венеру, то горы

То деревья большие и прохладные

И я смотрю и взоры мои в море,

А море мое мир немирный и доклад.

1942

«Здесь одинокий Тассо ставил таз…»

Здесь одинокий Тассо ставил таз

Чтоб золото промыть в ключе и песню.

Здесь Ариосто пел в последний раз

И песню превращал он в Ципикан

В проток весенний что гремит бессонно,

И это было никогда во время оно

И время жизни ставило капкан,

И плакала тайга и камень – век,

И каменный всё видел человек

Но выразить не мог он безъязычный,

И пас оленей безразличный

Тунгус, и трубку он курил

И молча он с тайгою говорил.

1942

«Ворона взмахом крыла пишет в небе картину…»

Ворона взмахом крыла пишет в небе картину.

Гинсбург в длинный бинокль смотрит в кустах на Арину.

Вот уж раздела белое тело Арина похожее на перину,

Вот уж сорочку сбросила пухлой рукою в корзину,

Вот уж рукою другою чешет жирные бедра,

Вот уж в воду идет, неся с собой ведра,

Вот уже колыхаясь и фыркая бодро,

Из речки на берег выходят и ведра и бедра.

Ворона летая всё пишет и пишет на небе картину.

Гинсбург в длинный бинокль смотрит в кустах на Арину.

1942

«Мне Гоголь сказал по секрету…»

Мне Гоголь сказал по секрету

Что осень забыта, убита,

Что будет за брата расплата,

Что птицей бьется забота,

На сердце пришита заплата.

Мне Гоголь сказал по секрету,

Я крикнул. Но нету ответа.

1942

«Я девушку съел хохотунью Ревекку…»

Я девушку съел хохотунью Ревекку

И ворон глядел на обед мой ужасный.

И ворон глядел на меня как на скуку

Как медленно ел человек человека

И ворон глядел но напрасно,

Не бросил ему я Ревеккину руку.

1942

«Его оленье величество…»

Его оленье величество,

Его осеннее высочество

Из леса вмиг

И смотрит гордо лик

В воде нога и губы,

Но выстрел вдруг и груб.