Дорогами илархов. Книга вторая. Персидский поход - Сергей Анатольевич Шаповалов

И не Ахилла этот меч, а Александра.

– Томирис, ты зачем нас бросаешь? – воскликнул Гефестион. – Воины, даже бывалые ветераны тебя уважают. Многие отважные юноши бросили бы все сокровища мира к твоим ногам…

– Представь меня в длинном хитоне, располневшую, обрюзгшую, целыми днями проводящую в гинекее за вышивкой или сплетнями с такими же растолстевшими подругами, – усмехнулась Томирис.

– Не представляю, – честно признался Гефестион.

– Вот, видишь. Не получится из меня покорной жены. Вспомни союз Антиоппы и Тесея. Все закончилось печально.

– Глупость! – отмахнулся Гефестион. – Я умею ценить женщин. Будь ты года на два постарше – жизнь свою отдал бы за тебя. Любой может только мечтать о такой супруге. Представляю, каких воинов ты сможешь родить и воспитать…

– Смогу, – кивнула Томирис. – Только жриц Аргинпасы всегда сопровождает Мара. Я никому не принесу счастья. Агенор мечтал получить меня в жены. Софит клялся в любви. Нынче их нет среди нас…

Гефестион только развел руками: что правда – то правда.

Они попрощались. Но Клит медлил.

– Скажи мне напоследок, – попросил черный воин Исмена. – Хоть немного раскрой тайну: что сказал жрец Амона, когда гадал Александру? Только ты был свидетелем их беседы. Я никому не выдам. Клянусь Афиной.

– Все гадатели одинаково лгут. Разве ты не знаешь?

– Жрец Амона не мог лгать, – не согласился Клит. – Прорицатели Айгюптоса или говорят правду, или молчат. Пойми, мне важно знать.

– Но что ты хочешь услышать?

– Александр завоюет весь мир?

– Нет, – покачал головой Исмен. – Мир слишком велик, а жизнь у человека, даже будь он сыном бога, коротка для столь грандиозного дела. А лично мне прорицатель сказал, что божественный огонь в груди Александра вскоре может превратиться в неуправляемое пламя, губящее близких ему людей. Берегись, Клит, ты слишком близко стоишь к огню.

– Что ж, – помолчав, мрачно произнес Клит. – От длани судьбы не уйти. Прощай! Долгих тебе лет мира и счастья!

– И тебе – побед!

Клит повернул коня и умчался. Гефестион последовал за ним, несколько раз обернулся, махая рукой. А путники вновь двинулись по дороге.

Вскоре нагнали длинный обоз. Телеги тянулись нескончаемой вереницей. Мулы еле тащились. Главный грамматей Евмен следил за караваном. Как всегда – невозмутимый. Взгляд хмурый, губы брезгливо поджаты. В сером невзрачном хитоне. Такой же серый, пыльный плащ за спиной. Бесформенная войлочная каусия на голове. Он узнал воинов, поприветствовал. Взглянул на вьючных лошадей, которых вел Уархаг, понимающе кивнул:

– Решили навестить родину. Надолго?

– Навсегда, – ответил Исмен.

– Александр отпустил?

– Нет, – честно признался Исмен.

– Не хорошо, – покачал головой Евмен. – Хотя, если сказать по правде, всем уже эта война до тошноты. Эллинские «мстители» чуть бунт не подняли, так им не терпится вернуться в свои полисы с богатыми трофеями. Вот, сопровождаю обоз с их добром до Геллеспонта. Мидийцы разбегаются. Ладно бы сбежали – и сбежали. Так нет, в банды собираются, местных поселенцев грабят.

– Скоро все образуется, – заверил его Исмен. – Александр начнет строить новое государство, где все заживут мирно и в достатке.

– Хорошо бы, – неопределенно ответил грамматей. – Только таким огромным государством надо еще научиться управлять. Вот, у меня огромная канцелярия. Кого только нет: картографы, писцы, счетоводы, собиратели трав, землемеры… И чем строже стараюсь навести порядок среди грамматеев, тем больше получается неуправляемый бардак. Такая вот аксиома.

У одной из телег подломилась ось. Она накренилась, и через борт посыпалось добро.

– Что смотрите, раззявы, – крикнул Евсей охранникам.

Они подъехали ближе. Евмен спрыгнул с коня, подобрал выпавший из телеги боевой шлем.

– Помнишь? – Старший грамматей протянул Исмену.

– Это мой шлем, – узнал он подарок вождя сколоттов.

– Если хочешь, забирай его себе.

– Но я подарил шлем Александру.

– Вряд ли он вспомнит о нем. Когда гегемон в последний раз совершал жертвоприношения в честь Филиппа?

– Не помню, – подумав, ответил Исмен. – Давно не совершал.

– Эх, – коротко выдохнул Евмен. – В этот раз даже Олимпиаде подарок не послал. Вон, я вижу у Томирис меч Ахилла. Когда-то Александр им дорожил больше, чем собственной жизнью. А нынче очень просто расстался с любимым клинком.

Евмен вновь взобрался на коня.

– Счастливо добраться, – попрощался старший грамматей. Караван поплелся дальше на запад к Геллеспонту, а небольшой отряд направился на север.

Ближе к полудню решили остановиться передохнуть и напоить лошадей. Попалось небольшое селенье земледельцев. Каменные низенькие заборчики. За ними выглядывали крыши из почерневшей соломы. Селение показалось заброшенное, дома неухоженные. Да и народ куда-то попрятался. Пока поили коней у ручья, к путнику несмело подошел высокий тощий старик в грубой одежде.

– Пусть Ахура-Мазда выстелит вам спокойный путь, благородные кадаманы, – пожелал старик.

– И тебе – счастья, – ответил Колобуд. Затем спросил: – А что тихо так? Где жители? Неужели все в поле работают?

– Некому работать, – тихо ответил старик. – Женщины одни остались. Всех мужчин война сожрала, всех от подростков до стариков. Меня не угнали на битву, потому, как я хромой, да сына моего оставили – он умишком слаб. Вслед за мужчинами у нас весь скот отобрали. Потом остатки разгромленной армии Дараявуша мимо прошли и все зерно наше съели. Даже сеять нечего.

– Так вы голодаете? – спросил Исмен.

– Голодаем, – кивнул старик. – Вот, решили на торжище сходить. Говорят, возле Персеполя торговцев понаехало. Отведем детей на продажу.

– Старик, ты не шутишь? – возмущенно проревел Колобуд.

– Сам подумай, благородный кадаман, все равно они помрут с голоду. А так, хоть в рабстве выживут, да мы зерна прикупим, может и посадим что-нибудь на следующий год. Так все соседи наши делают. Думаете мы одни бедствуем? Во всей Персии разруха, во всех землях голод.

– Не надо вести детей на продажу, отец, – сказал Томирис. – Уархаг, – позвала она. – Отдай этому старцу наше добро.

– Все?

– Все. И лошадей вьючных оставь.

* * *

К вечеру их нагнал всадник.

– О, наконец-то! – воскликнул Колобуд, замыкавший караван.

На взмокшем коне подлетел Фидар.

– Вы куда? – растерянно спросил он.

– Домой, – ответили все хором.

– Но как же так…

– Брось! Поехали с нами, – не дал ему договорить Колобуд.

– Не могу. Под моим командованием около двух тысяч копей. А наберется еще больше. Я сейчас в должности иларха. Разве могу, вот так, просто, оставить своих воинов. За кого меня посчитают? Что Александр обо мне подумает?

– Война окончена. Против кого ты хочешь воевать, Фидар? – спросила Томирис.

– Брось ты, – хлопнул его по плечу Колобуд. – Там дом, там родители, братья…

– Не могу я. У меня отряд… Колобуд, но хоть ты останься, – взмолился Фидар.

– Да какой из меня воин. Я в малолетстве в мирном селении жил, отрочество в рабстве провел. Повоевал чуток – хватит. Хочу спокойной мирной жизни. И