Вальс ведьмы - Белен Мартинес

пошевелиться, он нацелил свой взгляд в Лироя и пробормотал:

Ахааш.

И внезапно, без шепота, даже без крика, голова Лироя оторвалась от его тела и упала между его ног.

28

Виновный

Толпа отступила, но я только почувствовала, как затуманился взгляд, а ноги отказались меня держать. Я пошатнулась, и Андрей прижал меня к своей груди, удерживая прямо, и зашептал что-то, чего я не могла расслышать, хотя его губы почти касались моего уха. Свободной рукой он делал все, что мог, пытаясь удержать Кейт, потерявшую сознание прямо на месте.

Мой разум словно был набит ватой.

Двери бального зала снова открылись, и в него вошел Страж моего брата, который в отчаянии бросился к обезглавленному телу своего компаньона, а вместе с ним Стражи Холфордов, что подорвались с места и поспешили к ним, а также Стражи остальных гостей. По крайней мере, тех, кто привел их сюда. Совы, змеи, собаки, крысы, кошки столпились рядом со своими спутниками Черных кровей в защитном порыве и настороженности.

Я едва почувствовала, как Тринадцатый прислонил голову к моим рукам, безвольно упавшим на юбку.

– Меня?.. – выдохнул Андрей рядом с моим ухом.

«Открой глаза, – сказал мой Страж в голове. – Открой глаза».

Какая-то часть меня хотела сказать ему, что я уже открыла их и больше не хотела ничего видеть. Но тогда я поняла, что тетя и дядя не плачут. Они все еще стояли, повернувшись к тому, что осталось от их сына, с расширенными от удивления глазами.

Мэтью Бишоп вздохнул.

– Как я уже сказал, человек Черной крови может находиться в двух местах одновременно.

Прежде чем я смогла удержать свой взгляд, мои глаза уже были прикованы к трупу брата. Но было в нем что-то странное. Проклятие перерезало ему шею, но без единой капли крови. С его ободранной кожи, с лица, которое, казалось, все еще смотрело на меня в поисках помощи, на пол стекала полупрозрачная восковая жидкость.

– Мы должны немедленно найти господина Лироя Сен-Жермена.

Не мой брат лежал обезглавленным посреди бального зала.

Это был его Гомункул.

* * *

Лироя нашли на окраине Лондона. Он купил старую карету на деньги, которые у него были с собой, и пытался сбежать в сельскую местность. Не знаю, сопротивлялся ли он или признал свою вину, единственное, что Фрэнсис Йель сказал нам на следующее утро, – это то, что Лироя заперли в подземельях Лондонского Тауэра.

– У них нет ничего против него, – прошипела тетя Эстер, держа в дрожащих руках чашку с чаем, от которой больше пахло алкоголем.

– Дорогая, ты знаешь, что для меня это тоже нелегко, – вздохнул ее друг. Он обвел взглядом всех нас, включая Стражей. – Я знаю Лироя с детства. Это я передал его имя другим старшим членам.

– Уже поздно! – воскликнул дедушка Джонс, прежде чем ударить кулаком по столу. – Огонь пришел, огонь настиг нас!

Мы все резко повернули головы в его сторону, удивленные, но он просто сунул пирожное в рот. Он был единственным из всех, у кого не пропал аппетит.

– Тогда почему вы его не выпускаете? – хриплым голосом вмешался дядя Гораций. – Он никогда никому не причинил бы вреда.

– Я не могу этого сделать. Мы знаем, что у него было «Великое делание» и что он пропадал не пойми где в течение всех ночей, когда происходили убийства. Лирой несколько раз просматривал досье в отношении некоторых жертв… На него было оказано большое давление. – Фрэнсис Йель покачал головой. – Он пытался создать Философский камень. Достать невозможное. Стать могущественным. Может быть, чтобы сдать экзамен, а может…

– Лироя даже не интересует дурацкий Ковен, – внезапно сказала я, не выдержав молчания ни секунды дольше. Тринадцатый, сидя на моей юбке, повернул голову и бросил на меня предупреждающий взгляд, но я продолжила говорить: – Многое из того, что он исследовал в Ковене, было потому, что я попросила его об этом. И я сделала это, потому что знала, что он единственный из всех нас, кто имел доступ к такой информации.

Все лица повернулись в мою сторону, но не с тем выражением, которого я ожидала. Мои бледные, но апатичные тетя и дядя, Кейт, с плотно сжатыми губами и глазами, красными от слез. Дедушка Джонс положил себе на тарелку круассан, который он постепенно крошил, пока окончательно не превратил в крошки. Стражи стояли неподвижно, а Страж Лироя лежал в углу чайной, у камина, с остекленевшими глазами. Разумеется, Ковен назначил ему домашний арест, чтобы таким образом отстранить его от моего брата.

Даже не представляю себе, какую он испытывал боль от физического расставания, от того, что могло случиться с тем, кто был его партнером на протяжении стольких лет.

Фрэнсис Йель лишь хмуро наблюдал за мной, но в итоге покачал головой.

– Очень похвально с вашей стороны, что вы пытаетесь защитить своего двоюродного брата, мисс Кейтлер, но должен напомнить вам, что с этого момента вам стоит следить за своими словами.

– Я не лгу, чтобы защитить его! – срывающимся голосом воскликнула я. – Это правда. Я…

Но слова замерли у меня на кончике языка, когда я вспомнила подозрения инспектора Рида. Я ни в чем не могла быть уверена. Возможно, все это было ужасным и катастрофическим недоразумением, но могло оказаться и такое, что тот полицейский прав и Лирой манипулировал мной так, как ему хотелось. Как долго у него на самом деле было «Великое делание»? Сколько раз он его читал? Что, если те ядовитые идеи, которые выносили мои родители вместе с Алистером Вейлом и Леонардом Шелби, медленно пустили корни в его голове? Искренняя улыбка Лироя сияла в одной части моего разума, но в другой я видела его обезглавленного Гомункула, доказательство того, что, возможно, он никогда не сопровождал меня на всех вечеринках и балах, которые я посещала. Если он действительно не танцевал со мной, если он и впрямь не был там теми бесконечными ночами, тогда где он был?

Я молчала до конца разговора. Тетя и дядя отчаянно настаивали, но Фрэнсис Йель не предложил им ничего, кроме бесполезных слов утешения. Дедушка Джонс продолжал крошить пирожные, которые попадали ему в руки, а Кейт, как обычно, молчала, плотно прижав ладони друг к другу, – ее глаза были красными.

– Суд состоится через три дня, – вставая, объявил Фрэнсис Йель. Дискуссия, казалось, закончилась. – Было принято решение провести его перед публикой.

– Чтобы линчевать моего сына еще больше, чем вы уже сделали? – прошипела тетя Эстер.

– Решение было принято посредством голосования. Шестеро против одного, и ты прекрасно знаешь, за