Люди Льда. Книги 1-47 - Маргит Сандему

очень болели глаза, сухие, как будто полные песка, во рту была неприятная сухость от голода и жажды. Конечно, ему следовало бы поспать, но у него не было на это времени, он хотел сопровождать Ширу в ее одиноком путешествии, хотя и не мог ей помочь. Но Даниэль был одним из тех, кого постоянно мучает совесть: а сделали ли они для своих ближних все, что могли? Поэтому он просто не мог отдыхать. В голове его все время вертелся вопрос: увидят ли они еще когда-нибудь маленькую, удивительную Ширу? Шира не скоро смогла открыть глаза вновь. Все тело болело и казалось застывшим из-за ссадин. С тихим стоном она поднялась на ноги.

«Я больше не могу, — подумала она. — И все равно, я должна. Я ужасно хочу есть, чудодейственный корень из Таран-гая уже не может помочь. Я так долго его жевала, что его вкус стоит у меня в горле. Хотя, в общем-то, он ничего. Благодаря ему появляются такие удивительные мысли, как будто оказываешься в каком-то сказочном мире…

Но я должна идти дальше, иначе голод постепенно измотает меня. И я не должна ни в коем случае пренебрегать своими обязанностями и задачами, я не должна стремится закончить путь как можно быстрее. Это самое опасное из того, что я могу сделать, и особенно очевидным это стало в последней пещере. Мне нужно ровно столько времени, сколько потребуется. Кстати, о времени! Интересно, как долго я нахожусь уже внутри горы? Здесь нет ни времени, ни солнца, ничего от жизни, бьющей ключом на земле…»

Шира вышла из коридора. На нее обрушилась полная тишина. Но это была иная, новая тишина. Не тишина поющей вечности, как тогда, когда время остановилось при встрече с Шамой. И не шелестящая тишина в бесконечности туманов, пока женский голос не начал петь свою странную песню. Это была полная тишина, немного гнетущая, почти плотная, осязаемая на ощупь. Не было слышно ни единого звука. Шира вспоминала, что иногда она ощущала тишину так явственно, что могла слышать ее. Но сейчас тишина была иной. Тяжелая, мертвая.

Она увидела дорогу, узенький мост, бегущий вверх, уходящий на головокружительную высоту над ничем. Далеко, далеко впереди извилистая дорога вновь спускалась, дорога в немой пустоте.

Внезапно Шире показалось, что ее путешествие странным образом углубилось. Она спросила: так ли это?

— Верно, Шира, — подтвердил голос. — Это худшее из путешествий, которое может выпасть кому-то на долю, это путешествие в глубины собственной души.

Немногие могут его выдержать: посмотреть на себя с этой стороны. Поэтому тебе и готовили, Шира, с самого рождения, чтобы твое странствие было более легким. И предки твоего друга Даниэля тоже внесли свою лепту, позаботившись о том, чтобы ты не слишком перегружала свою способность воспринимать. Они позволили тебе увидеть этот мир, а он не для людей.

— Более легким? — засмеялась она, чуть не плача, и потерла свой исцарапанный локоть. — Ну что ж, возможно.

Она не стала высказывать вслух богохульную мысль о том, что ее уже не волновало, освободятся ли Таран-гай и Люди Льда от своего проклятия. Ее едва ли поняли бы правильно.

— А где я нахожусь сейчас? — крикнула она куда-то вверх.

— Это дорога называется «мост зла». Он очень длинный — чтобы на нем уместилась вся твоя прошлая жизнь. Здесь есть место всем тем качествам, которые связаны со злом, таким, как грубость, злость, вспыльчивость, жажда мести и так далее. На пути по мосту ты встретишь всех, кого ты обидела сознательно. И они не сделают твой путь легче.

— А что случится? — спросила Шира со страхом в голосе.

— Ты видишь, мост очень узкий. Чем меньше провинностей на твоей совести, тем шире он будет. Но если в твоей душе хоть когда-то горела злоба, мост сузится. А если речь идет о настоящей подлости, то мост может оборваться, и из этой огромной пропасти тебе не выбраться никогда. Это касается твоих мыслей. Ну, а если ты встретишь кого-то, кому ты четко и сознательно причинила боль, то горе тебе!

И голос вновь пропал. Шира сглотнула слюну, глубоко-глубоко вздохнула и ступила на белый изгибающийся мост. На самом деле это был не мост. Просто дорога, тропинка в воздухе. Пока тропинка эта была на радость широкой, и Шира прибавила шаг. Ее мягкие сапожки были настолько изорваны, что лишь мешали ей при ходьбе, и она сняла их. Они завертелись, падая в бесконечную пустоту.

Она шла вперед с необычайной легкостью. Конечно, то там, то сям мостик сужался, однажды ей пришлось балансировать, стоя на отрезке таком узком, как ее ступня, но особых трудностей она пока не испытала. Ей захотелось спросить голос, какие же дурные мысли были у нее тогда, почему мостик стал вдруг таким узким, но она решила, что будет лучше воздержаться. Незачем бессмысленно копаться в прошлом. У нее и так хватало забот.

Самая высокая часть мостика была позади, теперь дорога шла вниз, к концу, а там она уже видела факел. Воодушевленная, она поспешила дальше — но внезапно остановилась. На ее пути возникло препятствие. И так близко от цели. Это, должно быть, случилось недавно. Да, конечно!

Мост сузился до тонкой ниточки. На мосту стоял человек и загораживал проход. Мило!

— Ты не захотела, чтобы я отправился с тобой на Гору четырех ветров, — прокричал он, злобно ухмыляясь. — Думаешь, мне это было приятно?

Она поняла, что действительно обидела его.

— Прости меня, мне и вправду очень жаль, — сказала она, раскаиваясь. — На меня давили, я была напугана — другого оправдания у меня нет. Ты не хочешь пропустить меня? Прошу тебя!

— Я не могу. Я как будто приклеен к этому месту, не могу и шагу ступить в сторону. Я мог бы с легкостью столкнуть тебя вниз, но…

— Ее преступление по отношению к тебе можно простить, — крикнул голос. — Ты и сам не был особенно любезен с ней. Пройди мимо него, Шира — если сможешь!

Застыв от ужаса, она балансировала на мостике шириной в нитку. Ей никогда не обойти Мило! Они стояли теперь вплотную друг к другу, он держал руки за спиной, чтобы она не могла за него ухватиться.

Может быть, можно как-то держаться за него? Ухватиться? Она попыталась.

Как будто тысячи маленьких острых лучей пронзили ее тело и она почти опрокинулась навзничь.

Шира разозлилась. Она решительно изогнулась, собралась, хорошенечко ухватилась руками за нить и повисла над пустотой. Потом стала перебирать руками нить, мимо ступней Мило, взобралась на мост снова. Она стояла на