Генрих VIII. Жизнь королевского двора - Элисон Уэйр

бесстыдстве, порочности, насмехаясь над его «грязным происхождением». В одном из этих стихотворений, под названием «Колин-дурень», все зло в Англии вменяется в вину развращенным клирикам. В другом говорится:

Зачем ты не едешь никак ко двору?

Туда, где король, или в Хэмптон?

Двор королевский главнее всех,

Но хэмптонский больший имеет успех.

Уолси пришел в такую ярость, что приказал арестовать Скелтона, однако поэт успел найти убежище в Вестминстерском аббатстве.

Скелтон никогда не боялся открыто высказывать свое мнение. Примерно в 1516–1519 годах он написал нравоучительную пьесу «Великолепие»: это единственное его драматическое произведение, дошедшее до нас. В ней Скелтон резко порицает короля за неумеренное пристрастие к удовольствиям и советует ему найти компромисс между показной роскошью и скаредностью. Однако монарх не слушает разумных доводов, прогоняет мудрого министра, которого зовут Умеренность, и дает слишком много власти другому, взбалмошному и расточительному, по имени Вольность. Это было укоризненное послание бывшему ученику, не слишком завуалированное.

«Великолепие» задало тон придворной драме 1520-х годов, в которой часто звучали сатирические мотивы. Уолси сам заказал несколько таких произведений и стал мишенью для насмешек в других, хотя вряд ли последние исполняли при дворе, пока кардинал был у власти. Многие пьесы сочинялись на античные сюжеты. К 1519 году относится первая из известных нам пьес на латыни – «добрая комедия Плавта», которую исполняли для короля29. Вскоре после этого по инициативе Уолси во дворце Йорк-плейс поставили пьесу Плавта «Два Менехма»30.

В 1519 году король поручил Пьетро Торриджано возвести для себя гробницу в Виндзоре31, которая достойно отражала бы величие самого государя и его свершений. Предполагалось, что это будет огромный монумент из белого мрамора и черной яшмы, на четверть больше надгробия Генриха VII. Сверху предполагалось поставить триумфальную арку с конной статуей короля, окруженного 142 ростовыми фигурами из золоченой бронзы. Торриджано взялся завершить работу за четыре года и 2000 (600 000) фунтов стерлингов.

В том же году Генрих пригласил к себе на службу знаменитого немецкого математика и астронома Николауса Кратцера, выдающегося человека, который «блистал остроумием»32 и находился в дружеских отношениях с Эразмом и Альбрехтом Дюрером. Мор называл его «своим большим другом» и, когда Кратцер в 1516 году приехал читать лекции в Оксфорде, сделал его учителем своих детей. Вскоре Генрих VIII обратил внимание на ученого и назначил его своим астрономом и часовщиком. Исполняя вторую должность, Кратцер конструировал солнечные часы и другие типы часовых механизмов. Он оставался на службе у короля до конца правления, хотя так и не научился хорошо изъясняться по-английски. Королю он говорил, что тридцать лет – это недостаточный срок для выполнения такой задачи.

Генрих с нетерпением ждал исхода императорских выборов, которые состоялись 28 июня 1519 года. Он снова гостил у Бекингема в Пенсхерст-плейсе, когда прибыл Ричард Пейс с известием о том, что Карл Кастильский стал императором Карлом V. Генрих, игравший в теннис с французскими заложниками, принял Пейса «ласково» и отнесся к досадному известию без особого разочарования. Пейс сообщил королю, сколько денег Карл потратил на подкуп выборщиков. Как сказал ему Генрих, он «очень рад, что не дошел до такого». Затем король настоял, чтобы Пейс отужинал с ним, и, как записал сам Пейс, «наговорил множество таких хороших слов, каких я не заслуживаю»33.

Из-за пристального интереса Генриха к выборам императора его встречу с Франциском I отложили до следующего года. В ознаменование твердости своих намерений оба монарха договорились не бриться, пока не увидят друг друга, и вскоре у Генриха отросла «борода, которая выглядела как золото». Королеве Екатерине очень не нравилась эта растительность на лице Генриха, она «каждый день настоятельно просила его, чтобы он побрился ради нее»34, и Генрих сдался. Дипломатический инцидент был улажен матерью Франциска Луизой Савойской, которая заявила, что любовь, которую испытывают друг к другу короли, «заключена не в бородах, а в сердцах»35.

Очевидно, Екатерина еще имела влияние на Генриха, но шестилетняя разница в возрасте между ними становилась все более заметной. Франциск I, получавший отчеты от послов, в 1519 году отзывался о Екатерине как о «старой и бесформенной»36, тогда как король, по словам Джустиниана, по-прежнему был «гораздо красивее любого монарха в Христианском мире, очень хорош собой, и вся его фигура [была] восхитительно пропорциональной. Природа не могла сделать для него больше»37.

Природа действительно сделала для Генриха больше, чем могла Екатерина. Примерно в июне 1519 года Элизабет Блаунт родила ему сына, «славного ребенка мужского пола, красотой пошедшего и в отца, и в мать»38. Малыша назвали Генри Фицрой. Он родился в доме, известном как «Иерихон», в Блэкморе, рядом с Чиппинг-Онгаром (Эссекс). Король купил это здание у августинского монастыря Святого Лаврентия, основанного в Блэкморе около 1160 года; настоятелем обители около 1527 года стал Уолси39. Иерихон был окружен рвом и огражден высокой кирпичной стеной; ров соединялся с рекой Кан, которую местные жители именовали «Иорданом», откуда и происходило название дома. Иерихон уже приобрел известность как одно из мест, предназначенных для тайных забав короля: Генрих приезжал туда для свиданий с Элизабет и навещал ее там во время беременности. В доме «имелись личные покои и внутренние комнаты, которые держали в секрете по желанию его милости, и не проводили там сколь-нибудь крупных починок»40. Когда Генрих был там, придворные говорили, что он «ушел в Иерихон».

Тем не менее после рождения сына Генрих, который, вероятно, ощущал отсутствие мужского наследника как удар по его мужскому достоинству, отбросил осторожность и признал мальчика своим сыном. Уолси был восприемником на крестинах, а потом взял на себя заботу об отпрыске короля. В первые годы жизни мальчик, судя по всему, оставался с матерью.

Элизабет Блаунт, которую с тех пор стали называть «матерью сына короля», не вернулась ко двору, а ее любовная связь с Генрихом, видимо, прервалась. Уолси быстро выдал ее замуж за одного из молодых людей, которым покровительствовал, – обеспеченного юного джентльмена по имени Гилберт Тейлбойс. Отец Гилберта, «безумный» лорд Кайм41, находился на попечении герцога Норфолка. Поместьями Кайма управляла корона, направляя доходы его сыну, однако после заключения брака земли в Линкольншире и Сомерсете отошли к Гилберту, а парламент выделил Элизабет значительное приданое. Враги кардинала заработали на этой истории политический капитал: Уолси, по их словам, «побуждал наших юных джентльменов к тому, чтобы они, женясь на богачках вроде Бесси Блаунт, превращались в содержанок»42.

Тейлбойса возвели в рыцари в 1525 году,