Картье. Неизвестная история семьи, создавшей империю роскоши - Франческа Картье Брикелл

это не особенно его беспокоило. Он был взбудоражен творческими возможностями и больше руководствовался своим долгом перед семейной фирмой и любовью к братьям, чем какой-либо финансовой выгодой. В его многочисленных письмах подчеркивается личная связь: «Мой дорогой Пьер, – начинает он типичное письмо, – мы с Нелли радуемся, что Эльма вышла победительницей из этой суеты, и надеемся, что она полностью выздоровела. У тебя были трудные времена! Необычайное мужество и боевой дух твоей жены были, я уверен, одним из элементов успеха операции». Только после этого он писал четыре страницы новостей, связанных с работой, и подписывался «с любовью». Прежде всего, они были семьей: «Мы будем думать о вас под нашей маленькой покрытой снегом крышей, под очень синим небом, полным звезд, которые сияют и над вашими головами, как бы говоря, что это Жак посылает вам свои добрые пожелания от всего сердца».

Однако все чаще и чаще случались моменты, когда даже пребывающий в состоянии дзена Жак впадал в отчаяние. В 1928 году, желая расширить бизнес, Жак предложил увеличить капитал компании Cartier Ltd. Оба брата заблокировали его просьбу. Пьер утверждал, что можно было бы финансировать компанию за счет денежных потоков. «Чистая прибыль Limited [Cartier London] всегда была аномально мала по отношению к объему продаж… в связи с тем, возможно, что вашим продавцам разрешено предоставлять скидку 10 процентов большинству клиентов». Он советовал Жаку: «Ты должен покончить с этой практикой, которая лишает акционера справедливых дивидендов, а компанию – резервов для естественного роста и будущего развития». Пьер даже послал своего финансового контролера, некоего мистера Дьюри из Нью-Йорка, чтобы сделать в Лондоне ряд рекомендаций, которые, как он настаивал, должны быть «абсолютно приняты и строго соблюдены».

Понятно, что в какой-то момент этот вид контроля со стороны братьев – и очевидное отсутствие у них интереса к инвестированию для роста – становились все более трудными и неудобными для Жака. Нелли чувствовала это еще острее. Видя, как усердно работает ее муж, она беспокоилась, что Луи и Пьер злоупотребляют его великодушием. Долго обсуждая это с ним, она пришла к решению, предложив одолжить ему достаточно денег, чтобы он мог купить контрольный пакет акций Cartier London. Ныне она была невероятно богатой женщиной. После смерти отца в 1914 году Нелли и ее братья стали миллионерами. Не нуждаясь в средствах, она наблюдала, как ее наследство спокойно накапливалось в банке Morgan & Co. Сначала Жак отверг ее идею. Он обещал ее отцу, что никогда не тронет ни цента из ее денег, и намеревался остаться верным своему слову. Нелли не была с ним согласна. Он не тратит ее деньги, заметила она, а просто обменивает их на акции своего бизнеса, которые так или иначе перейдут в распоряжение семьи.

В конце концов Жак согласился, поскольку хотел, чтобы его дети унаследовали Cartier London, и написал братьям. Первый ответ Луи был уклончивым. Пьер дал понять, что не возражает против этого предложения; им просто нужно уточнить детали, и это лучше сделать лично. Они договорились встретиться следующим летом в Европе, когда Пьер приедет из Америки.

К концу 1920-х Жак оказался в хорошем положении. Он и Нелли, женатые уже семнадцать лет, по-прежнему были преданы друг другу. Их четверо «цыплят»: от шестнадцатилетней Жаклин до семилетнего Харджеса – были здоровы и в целом счастливы; Дороти подарила им обожаемого внука.

Тем временем имя Cartier гудело в Лондоне. Возможно, он не был так сосредоточен на марже и дивидендах, как того хотелось Пьеру, но Жак производил впечатление. И не только из-за качества предлагаемых рубинов, изумрудов и сапфиров. Скорее именно понимание Жаком того, как превратить драгоценные камни в современные, но неподвластные времени творения, вызывало восхищение и лояльность постоянно растущей клиентской базы. Бриллиант «Полярная звезда», который он перемонтировал в колье, чтобы показать Детердингам, многоцветные бандо и модные аксессуары для волос, которые он демонстрировал на показе леди Кунард, броши Египетского Возрождения, купленные леди Абди, и изумрудное колье махараджи Наванагара были одними из самых ярких примеров, но их было гораздо больше. А были еще те, что ждали своего часа – дневники Жака были заполнены набросками идей, которые нужно было воплотить в реальность, например аметистовая брошь, которую он планировал подарить Нелли, или большая, украшенная бриллиантами лента-перевязь, вдохновленная рисунком на египетской вазе. Уверенный в себе после десятилетий работы в бизнесе, Жак был вдохновлен творчеством и приятно взволнован будущим. Но оптимизм не будет вечным. Скоро на человечество обрушится гибельное экономическое цунами.

8

Бриллианты и депрессия: 1930-е

Катастрофа

Самый крупный экономический спад в истории индустриального мира начался в октябре 1929 года. За два дня американский фондовый рынок потерял четверть своей стоимости, сокрушив инвесторов. Но это было только начало. В течение следующих трех лет Великой депрессии волна за волной накатывала банковская паника, последствия которой отражались на всех. Лидеры бизнеса в стране – от основателя General Motors Уильяма К. Дюранта до производителя замороженных продуктов Кларенса Бердсея – стали свидетелями того, как их огромные состояния сократились практически до нуля. Позже, когда тысячи банков закрыли двери, а 9 миллионов сберегательных счетов были уничтожены, люди среднего класса, откладывающие небольшие деньги в течение многих лет, оказались разорены. Но этим не ограничилось. Поскольку промышленное производство в стране сократилось вдвое, большинство предприятий закрылись. Безработица, бездомность, благотворительные столовые и очереди за хлебом – горе и разорение повсюду. Люди голодали, а фермеры вынуждены были бросать посевы на полях.

Депрессия заставила компании, производящие предметы роскоши, изменить подход. Слева: Кларенс Маккей и его жена Анна в большом изумрудном колье, которое он купил в кредит к их свадьбе в 1931 году

«80 процентов наших заказов были отменены», – сообщал Пьер прессе в 1930 году о том, как Cartier New York пострадал от кризиса. А для тех клиентов, которые остались, «Дом должен был предоставлять кредиты от полугода до года». Прошли те дни, когда крупные покупки оплачивались наличными. После революции 1848 года Картье пережили множество экономических спадов, но этот период оказался самым трудным. Братья научились у отца избегать слишком больших долгов, но от пагубного влияния Великой депрессии никуда было не деться. Многие друзья Пьера и Эльмы тоже пострадали.

До 1929 года Кларенс Маккей был богатейшим американским финансистом. Обладающий хорошими связями и щедрый, он был известен тем, что устраивал невероятные вечеринки в своем французском замке на Лонг-Айленде. Даже герцог Виндзорский, не привыкший к бережливости, нашел один из приемов Маккея «возможно, самым блестящим» событием, которое ему довелось посетить в это десятилетие. К несчастью, все это длилось недолго. Всего за год до катастрофы Маккей сделал неверный шаг: продал свой основной источник дохода. Если бы Postal Telegraph Company была продана за наличные, это было бы удачей,