Нечестивые клятвы - Мила Кейн

ему в ноги, и он успел проковылять всего несколько шагов, прежде чем упасть. Ренато достал нож из потайного кармана в рукаве.

— Ничего личного, мужик. Это просто приказ босса.

Ренато подкрался к нему, его черные перчатки поблескивали в свете верхнего освещения. Он склонился над мужчиной и указал ножом на меня.

— Ничего личного? Кто разукрасил ей лицо? Кто вдавливал свои никчемные пальцы в ее кожу? Кто вообще прикасался к ней?

Мужчина на полу затрясся, и воздух наполнился запахом мочи. Была какая-то поэтическая справедливость в том, чтобы видеть его в таком же состоянии, в какое он довел меня.

— Кто ее напугал? — он провел ножом по лицу парня и наклонился, чтобы тихо заговорить с ним. — Когда я заберу твою бесполезную жизнь, то отрублю тебе голову и прикажу доставить ее твоей семье. Неважно, где они живут. Я найду их. Я сделаю это делом своей жизни. Они получат голову, а потом, той же ночью, пока они будут молиться и оплакивать твою потерю, я тихо проскользну в их дома и сделаю то же самое и с ними. Тогда я отправлю их головы их семьям… И со временем я сотру с лица земли всех, в ком есть хотя бы капля твоей крови.

Я проглотила рваный протест при этих поистине ужасающих словах.

Ренато сейчас был абсолютно не в себе, и я не могла остановить этого монстра на задании.

Мужчина захныкал, и Ренато улыбнулся.

— Не волнуйся, я обязательно расскажу им, почему они умирают, прежде чем убить.

С этими словами он полоснул ножом по шее мужчины, и кровь брызнула ему на плечо и щеку. Он даже не вздрогнул. В этот момент мой муж выглядел как настоящий живой демон.

Он встал, осматривая свою работу, и достал из-за пояса пистолет. Затем дважды выстрелил в парня, которому оторвало руку.

Я не могла отвести взгляд, хотя и хотела. Мне казалось, что если я это сделаю, он исчезнет, а я проснусь в бреду от обезвоживания на полу подвала, все еще со связанными руками.

Ренато присел рядом со мной, и вытер нож о штаны, прежде чем аккуратно разрезать мои путы. Затем снял со спины небольшой рюкзак. Он едва успел открыть бутылку с водой, как я уже потянулась за ней и стала жадно глотать.

— Не спеши, иначе вернется обратно, — пробормотал он, наблюдая за мной тем же мрачным убийственным взглядом, который предупреждал, что его кровавая месть далека от завершения. Он вернулся к рюкзаку и вытащил темный свитер, продев мои поврежденные запястья в рукава, как будто я была сделана из стекла. Внезапное тепло заставило меня задрожать еще сильнее. Мои руки возвращались к жизни, и они чертовски болели.

— Нам нужно двигаться, — сказал он после минутного наблюдения за мной, оценивая каждый мой вздох и дрожь. Он встал, а затем осторожно поднял меня на руки.

— Куда мы идём? — тихо спросила я, неуверенная, с кем сейчас разговариваю — с мужем или с демоном, который носит его лицо.

— Покончить с этим. — мягко сказал он.

Это был такой контраст с тем, как он только что себя вел, что я была ошеломлена этим зрелищем. Мой муж всегда был размеренным и спокойным. Контролировал себя во всех отношениях. Больше нет. Сейчас он был настолько близок к варвару, насколько я когда-либо видела человека. Контраст был еще более разительным в таком мужчине, как Ренато, который был мастером своих эмоций. Я вцепилась в его шею и прижалась лицом к испачканной кровью коже.

Он вывел меня на морозный рассвет. Сонни стоял снаружи с пистолетом в руке, его лицо было окровавлено и избито. Улыбка облегчения, промелькнувшая на его таком знакомом лице, тронула мое сердце. На заднем дворе участка было тихо, я разглядела неровную дыру в проволочном заборе, окаймлявшем заснеженный лес. Неужели мой муж пробрался сюда, проскользнув мимо многочисленной вооруженной охраны, имея в качестве прикрытия всего одного человека? Мы обошли дом сбоку, направляясь к главному входу. Очевидно, что подкрасться сзади, одновременно атакуя спереди было частью плана, если судить по хаосу, в который мы попали. Я не была готова к тому зрелищу, которое встретило нас за углом.

Территория была усеяна мертвыми мужчинами. Повсюду разносились звуки выстрелов. Выпавший снег был залит кровью.

Люди Де Санктиса заполнили двор, приседая за различными предметами для укрытия. Их машины выломали ворота, а бока черных внедорожников были обстреляны.

Члены картеля прятались за стенами крыльца и, как я могла предположить, в других местах вокруг дома. Стрельба велась в обоих направлениях. Мы отошли в тень рядом с домом и остановились там, где были припаркованы машины, обеспечивающие отличное прикрытие.

— Джада, ну что?

Голос Ренато удивил меня, пока я не увидела незаметную гарнитуру в его ухе.

— Она у меня. Где они?

Я не расслышала ее ответа.

— Где Элио? — спросила я, вглядываясь в тени и людей, которые приседали, держась подальше от линии огня. Похоже, ситуация зашла в тупик. Sottocapo Ренато всегда был рядом с ним.

— Он уже в пути, — сказал Ренато.

— Де Санктис!

Громкий крик эхом разнесся по территории. По звучанию было похоже, что он доносился откуда-то сверху.

Там, на балконе, с которого открывался вид на поле боя, стоял Хуан в окружении своих людей. Они выстроились вокруг него живым щитом.

— Ты будешь прятаться или встретишься со мной лицом к лицу, как мужчина? — подначил Хуан.

Ренато не сделал ни малейшего движения, чтобы выйти на уязвимое место перед домом. Вместо этого он запрокинул голову и крикнул наверх.

— Так это ты? Ты глава Кастильо? И у тебя даже не хватило смелости признаться в этом, когда ты забрел на мой склад в центре. Ты всегда был трусом? — Ренато бросил вызов.

Хуан ответил немедленно, в его голосе слышалось раздражение.

— Я не трус, просто умнее тебя. Я хотел посмотреть на твою организацию, и я это сделал. Было интересно. Возможно, мы сохраним некоторые элементы, когда сменим вас. Дни правления мафии Де Санктис прошли.

— Разве? — подтолкнул Ренато.

Я слышал, как Джада что-то бормочет в наушник, и гадала, о чем, черт возьми, она говорит.

— Мне все равно, если ты считаешь меня трусом. Скоро ты умрешь, и твой город станет моим. — крикнул Хуан.

— И почему ты так уверен в этом? — спросил Ренато, растягивая слова, его тон был безразличным.

Это явно выводило Хуана из себя, если судить по тому, как его голос становился все выше и выше.

— Потому что я не одинок в своем стремлении. Ты разозлил не