Нечестивые клятвы - Мила Кейн

я бы прибрался до прихода мужа. Ты же не хочешь, чтобы его последнее воспоминание о тебе было таким грязным. — воздух наполнился смешками и раздался звук открывающейся тяжелой старой двери. — Мы вернемся позже, сучка. Приятного аппетита.

Хлопнула дверь, и звук поворачивающегося в замке ключа подтвердил, что я снова полностью заперта в этом подвале; не более чем человеческая приманка для Ренато.

Слезы текли по моим щекам, теперь, когда я осталась одна и могла развалиться. Будь я проклята, если позволю им увидеть, как я плачу, но сейчас, в одиночестве? Я не могла это остановить.

Суп быстро остыл, и прохладный сквозняк, дующий из-под двери, заставил меня вздрогнуть. В нос ударил запах моркови и имбиря. Смешанный с земляным запахом плесени из подвала, он скрутил мой желудок.

Я лежала там и плакала в темноте, все мое тело тряслось, плечи болели в сгорбленном положении. Я не знала, сколько прошло времени, но его явно хватило, чтобы крысы, которые сделали подвал своим домом, начали проявлять любопытство. Приближающийся шорох их лап только заставил меня расплакаться еще сильнее. Они почувствовали запах еды, а я была вся пропитана ею. Я не осмеливалась закрыть глаза: меня мучила паранойя, что если я это сделаю, то проснусь в окружении грызунов, пытающихся высосать суп из моей одежды. Даже когда потемнело, я изо всех сил старалась держать глаза открытыми и иногда дергаться, чтобы отпугнуть любое животное, и никто не рискнул подобраться слишком близко.

Ренато придет за тобой. Он придет. Верь в него.

Я повторяла эту мантру, перебирая каждую утешительную мысль, как драгоценную деревянную бусину. Мои собственные ментальные четки.

Он придет.

Придет.

Глава 36

Ренато

— Просканируйте весь район снова, обыщите каждое здание, сарай, переверните каждый листок, мать вашу, пока не найдете ее!

Мой крик эхом разнесся по кабинету, и мужчины, стоявшие передо мной, вздрогнули — ну, все, кроме Элио.

Он подождал, пока мой голос не затихнет.

— Вы слышали босса. Обыщите всё снова. Сделайте это сейчас же.

Мужчины вышли. Они представляли собой следующий уровень управления в семье и отвечали за выполнение. Раньше у меня не было причин сомневаться в них. Они были хорошими людьми. И все же, как только мужчины вышли, я усомнился в своем приказе. Я должен был сам перепроверить всё.

Я не осознавал, что высказал это конкретное сомнение вслух, пока Элио не заговорил снова.

— Они верны тебе. Ты можешь им доверять.

— Не говори мне того, что я и так знаю. — огрызнулся я.

Элио просто кивнул. Черт. Я терял контроль. Это был не я. Эта мешанина насилия и импульсивности. Но с того момента, как Джада указала на четки, и мы обнаружили их на сиденье брошенной машины, я не мог мыслить здраво.

Красный окрасил мое зрение. Ярость, которая была такой горячей, что кипела в моих венах, разрывала меня. Но, несмотря на всё это, не гнев делал меня таким резким.

Это был страх.

Я никогда не испытывал такого страха.

Элио вышел из комнаты, и едва успела закрыться дверь, как моя рука взметнулась и ударила по ноутбуку на столе, отправив его с грохотом на пол. Этого было недостаточно. Гнев захлестнул меня, перерастая в насилие.

Следующими были книги на книжном шкафу, а затем и весь шкаф. Он с оглушительным грохотом рухнул на пол. Затем письменный стол превратился в боксерскую грушу. Лампа, стоявшая на торце, стала хорошим грузом, чтобы сбивать картины на стенах, а растение, в котором Шарлотта спрятала жучок, превратилось в конфетти, рассыпавшееся под моими ногами на ковре.

Время снова неслось вперед. Я не мог удержать его на месте. Мои руки саднило, костяшки пальцев были разбиты и разодраны. Я с хрипом вдыхал и выдыхал воздух, а пустая дыра в груди, где несколько драгоценных недель билось сердце, болела.

Когда время вернулось ко мне, я был без сил. Руки пульсировали, рубашка была испачкана кровью, а комната превратилась в руины.

Не осталось ничего, кроме портрета моей матери, безмятежно улыбающейся мне сверху, и деревянного креста на стене над ним. Разгромив комнату, я опустился на колени прямо под портретом и крестом. Полированное дерево блестело, его строгие линии осуждали меня.

Я был мужчиной, который ничего не боялся. Мужчиной, которому долгое время нечего было терять.

Все изменилось. Я был доведен до точки: хрупкий, сломанный, зазубренный осколок. Мой пресловутый самоконтроль был разорван в клочья, и на меня смотрел незнакомец из кусков стекла, усеявших пол.

— Прости меня, — мой голос прозвучал хрипло во внезапно наступившей тишине. — Прости меня, прокляни меня, утащи меня в ад… только верни ее.

Впервые с тех пор, как я был мальчиком, идущим за гробом своей матери к месту погребения, я начал молиться.



Не прошло и часа, как я снова был на улице, прочесывая окрестности того места, где была найдена брошенная машина с четками. Наступила ночь, и вместе с ней в воздухе закружился снег. Было ужасно холодно, и все, о чем я мог думать, — это о том, что моя маленькая медсестра прямо сейчас где-то там, замерзшая и одинокая.

Потерянная.

В голове пронеслось яркое воспоминание о нашей первой встрече. Когда она молила о пощаде, и медальон святого Антония, который она носила, блеснул в свете, остановив мою руку.

— Ты потерялась, bambina?

— Я всегда была потерянной.

Мы двигались группами по окрестностям, расходясь все дальше и дальше по кругу. Мой телефон зазвонил, когда над горизонтом забрезжил рассвет.

— Я получил сообщение от брата. — голос Кирилла Чернова прозвучал у меня в ухе. — Похоже, тебе нужна небольшая помощь в Штате садов28.

— Какую помощь ты можешь предложить?

— Это зависит от ситуации, — задумчиво произнес Кирилл. Его голос звучал слишком холодно по сравнению с горячей бурей эмоций внутри меня.

— Ситуация такова, что мою жену похитили… — отрезал я, сдерживая свой чистый, неразбавленный страх. — Я слышал, у тебя есть опыт в этом деле.

Кирилл усмехнулся.

— Есть ли шанс, что у тебя есть сводный брат, который ждет своего часа, чтобы устроить хаос?

— К сожалению, нет, — огрызнулся я. Он говорил о том времени, когда его брат Николай похитил маленькую пленную невесту, которую Кирилл держал в своем пентхаусе. Возлюбленную его детства и навязчивую идею всей жизни. Кирилл не остановился ни перед чем, чтобы вернуть ее. Теперь я понимал, что он чувствовал.

— Тогда переходи к своему списку врагов. Уверен, они у тебя есть. Никто не становится capo dei