Арабская кровь - Таня Валько

– Так почему они бомбят центр города? Что теперь будет с гражданскими? – трезво рассуждает Самира, сжимаясь при каждом очередном взрыве.

– Говорили, что должно быть безопасно…

– Бла-бла-бла… – Хадиджа не верит в это. – Чушь! Они борются не за нас, а только за наши месторождения нефти и газа. Наивен тот, кто думает иначе! – иронично усмехается она.

– Мы сейчас же должны убраться отсюда.

Марыся дрожит всем телом. Ей кажется, что бомбы падают уже во дворе.

– Триполи стал еще более опасным, чем до сих пор.

В ту самую минуту звонит телефон, Марыся ощущает это только по вибрации. Она не слышит даже собственных мыслей.

– Мириам! – кричит в трубку Рашид. – Пакуйтесь, я приеду за вами так быстро, как только удастся!

Он отключается.

Когда около пяти утра налет закончился, женщины слышат шум открывающихся въездных ворот и рев мотора машины. Они сидят в палате на чемоданах и боятся двинуться. Через минуту Марыся, как самая отважная, подходит к окну и оглядывает двор из-за плотной занавески.

– Пора! – сообщает она, подбегая к теткам. Она хватает сумку и берет Самиру под руку. Первый день после комы был для той изматывающим. Женщина едва волочит ноги, ей трудно удерживать равновесие.

– Может, Махди тебе поможет? – У молодой женщины не хватает сил.

– Так это он приехал? – Глаза Самиры сразу начинают блестеть, и к ней возвращаются силы. – Он не должен видеть меня в таком состоянии, я справлюсь.

– Пойдемте, женщины! – Махди входит в комнату и смотрит на присутствующих. – Перепугались, да? – смеется он, но видит, что те на пределе сил.

После глубокого ранения в шею, которое не заживает быстро, он еще должен лежать на больничной койке, постепенно восстанавливаясь и выздоравливая. Но в условиях войны он, как доктор, чувствует себя обязанным помочь другим, более тяжело пострадавшим. Все, что он делает, превышает его силы.

Выходящих из дома по-прежнему испуганных женщин овевает приятный свежий воздух раннего утра. Они глубоко вздыхают и оглядываются вокруг в поисках следов уничтожения, но все на своих местах. Рашид поминутно бегает в подсобку, принося то старые матрасы, то новые пледы и одеяла, то пустые канистры для бензина. У подъезда стоит большой пикап «форд», в багажник которого мужчина вбрасывает найденные вещи.

– Это были союзнические силы НАТО, – сообщает он счастливо. – Выкурят лиса из норы, увидите! Уже скоро конец этой братоубийственной бойне.

– Хотя бы, – Самира хватается за ручку двери машины и тяжело вздыхает. Из-за того, что она ослабла, ее всю трясет.

– Куда вы нас забираете? – задает Марыся главный вопрос.

– Муаид эвакуирует больницу на ферму, которая когда-то принадлежала твоему отцу, – говорит Рашид. – Ты тоже там, говорят, жила какое-то время?

– Ой! Я так хотела туда поехать и увидеть старые стены! – Марыся от радости даже хватается за голову.

– У тебя будет возможность. Только заберем последних больных. Медленно идет у нас это переселение. И летим в деревню.

Рашид открывает дверь перед Самирой и мчится домой за своими личными вещами. У человека, только что очнувшегося после комы, едва ли хватит сил, чтобы поднять ногу и сесть в машину. Она пробует сделать это самостоятельно, но сразу же опускает ногу и делает вид, что еще минуту хочет насладиться бодрящим воздухом.

– Извини, милая. – Махди бросается ей на помощь. – Я совсем забыл о твоей болезни.

Он ведет себя не как доктор.

Он поднимает женщину здоровой рукой, кривясь при этом от напряжения и боли.

– Стоп! Что ты вытворяешь?! – Рашид уже рядом с ними, отпихивает больного, из-за чего тетка чуть не приземляется на асфальт. – Что тебе Муаид говорил? Если будешь так перенапрягаться и сорвешь еще раз то сухожилие, то будешь выглядеть как петух со скрученной шеей. Вот так.

Парень очень убедителен, показывая, как это будет выглядеть. Наклонив голову в левую сторону, он смешно высунул изо рта красный язык, заставив всех засмеяться. Через пару минут они в хорошем настроении трогаются в дорогу, привыкнув уже к отзвукам одиночных взрывов. Несмотря на раннюю пору, у больницы все кипит. Маленькие автобусы человек на десять медленно заполняют едва двигающимися ранеными. В основном это мужчины. Но не только. Несмотря на то что Каддафи считался поборником феминизма и всю жизнь окружал себя женщинами, он и им уже поперек горла. Они хотели только выйти на манифестацию – и искалеченные попали в больницу.

– У нас пара лежачих в очень плохом состоянии, но думаю, что машины «скорой помощи» уже не смогут вернуться до семи, а до этого времени клиника должна быть освобождена и принять свой обычный вид, – говорит Муаид Рашиду и Махди.

Женщины в автомобиле прислушиваются, сидя у открытого окна.

– Кого не удастся вывезти, перетасуем с теми, у кого болят сердце или почки, кто болен туберкулезом, чтобы их количество и повреждения не бросались в глаза.

– О’кей, браток, давай! – Махди похлопывает несостоявшегося родственника по спине, с сочувствием глядя на его вспотевшее лицо и небрежно расстегнутую одежду.

– У них ампутированы или руки, или ноги, а один старик в совершенно отвратительном состоянии, но семья дала согласие на вывоз его за город, даже просила об этом, – шепотом поясняет хозяин больницы, толкая при этом каталку на колесиках.

Маленькая, хорошо сложенная медсестра вскакивает в машину и поправляет, приглаживает и похлопывает брошенные туда Рашидом матрасы и пледы, которые должны сделать езду более комфортной. К ней присоединяется Рашид и санитар. Вместе они стараются втянуть в кузов стонущих, бледных, изувеченных мужчин. Больного в самом тяжелом состоянии они укладывают с краю, около шестнадцатилетнего парня с ампутированной до колена ногой. Потом еще троих, от которых исходит запах болезни, гниения и детергентов. Они лежат тесно, как рыбы в банке, но поддакивают, что все mija-mija[87].

Наконец Рашид натягивает на открытый багажник пикапа брезент и укрепляет его со всех сторон, оставляя только щели в углах, у изголовья этой временной кровати.

– Едь медленно, – говорит Муаид, похлопывая двоюродного брата по спине. – И смотри не попадись! Мы не должны рисковать ни безопасностью наших женщин, ни жизнью пациентов.

Рашид, недовольный собой, кивает и поджимает губы.

– Держитесь, девушки! – обращается он к испуганным родственницам. – Все будет хорошо, во второй половине дня я приеду вас проведать. – Он улыбается, чтобы придать им мужества. – Приготовьте для меня какую-нибудь вкусную шорбу.

– Это безлюдное место, я был уже там сегодняшней ночью раза три и не видел ни одной живой души, – радуется Рашид. – Ни одного поста полиции, не говоря уже о военных. Что они там должны отслеживать и кого проверять, если теми дорожками проезжают одни сельскохозяйственные машины или один автомобиль в час? В спокойное время это все. Люди проводят выходные на своих фермах, встречаются там с семьей или знакомыми, делают шашлыки. Но сейчас все соседние дома забиты наглухо. Муаид паникует, он уже измучен. Бедный порядочный парнишка!