Арабская кровь - Таня Валько

– Это что? – Хадиджа останавливается на пороге. – Мы что, должны здесь спать?

В то время, пока все бегали как ошпаренные и тяжело вкалывали, тетка ни во что не вмешивалась и не говорила. Марыся приходит к выводу, что теперь она могла бы и помолчать.

– Ты будешь не одна. Мы с Самирой тоже будем здесь, составим тебе компанию.

– Прекрасно, милая. – Сами слабо улыбается. – Для меня супер! – едва шепчет она. – Спасибо, что так уработалась, и извини, что не могла тебе помочь, – оценивает она работу племянницы и осторожно целует ее в запачканную щеку. – Ты где хочешь улечься, сестра? – спрашивает она сухо.

– По крайней мере на кровати. – Хадиджа без малейшего стеснения громоздится на единственную в этой комнате железную койку.

– Хорошо, конечно. – Самира в смущении прокашливается, а Марыся смотрит в пол. Она не представляет, как тетка, пролежавшая пятнадцать лет в коме, присядет, чтобы лечь, ведь ее мышцы сейчас ослаблены. «А как утром встанет? – думает она, но, глядя на Хадиджу, видит только ее спину. – Ее уже отсюда не выкуришь», – приходит она к горькому выводу.

– Я помогу тебе. – Она берет Сами под мышки и проводит узким, в полметра, проходом к разложенным рядом местам для спанья. «Если она захочет встать ночью или ей что-нибудь понадобится, то все это будет буквально на расстоянии вытянутой руки», – радуется она.

– Увидишь, через неделю я буду вскакивать в постель и выскакивать из нее, как коза, – обещает честолюбивая и не сраженная болезнью тетка.

Жизнь на ферме идет спокойно, в соответствии с больничным распорядком. Ничего чрезвычайного не происходит, обычная рутина. Никого из прибывающих в клинику не беспокоят и не преследуют. Больные медленно приходят в себя, и почти половина из них уже вернулась домой. Только три человека умерли от ран, но если вспомнить, как их сюда привезли… Аллах помогал, должно быть.

Время, как всегда, бежит неуклонно. После красивой ливийской весны наступает теплое солнечное лето. Женщины семьи находят себе занятия. Нельзя сказать, чтобы кто-нибудь из них скучал. Хадиджа предается своему отчаянию. Она либо лежит на железной койке, повернувшись ко всему миру спиной, либо с утра до вечера ходит среди довольных, постепенно выздоравливающих людей и пристает к каждому, ко всем цепляется. Ее заливает желчь, а боль переходит в злость. Много времени она проводит у бассейна. Женщина сидит возле бортика и смотрит слезящимися глазами на голубую воду, как будто видит в ней своих плещущихся детей. Приступы и депрессия со временем переходят в более глубокую форму. Врачи беспомощно разводят руками и раз за разом повторяют: для того чтобы состояние человека улучшилось, он сам должен этого хотеть. А в данном случае об этом говорить не приходится. У Самиры продолжается реабилитационный процесс, но уже в ее собственном режиме. Когда Муаиду каким-то чудом удается в конце концов достать хлор и средства дезинфекции, предназначенные для бассейна, женщина начинает свои любимые упражнения в воде. Кроме того, Самира нашла в подсобке, превратившейся сейчас в склад, тренировочные велосипеды и скамеечки со штангами и ежедневно на них тренируется. Эгоистический поступок Хадиджи мобилизовал ее. Видно, как к ней возвращаются силы, а мускулы растут на глазах. Кроме упражнений, она много времени посвящает работе в саду и уборке длинного барака, который Муаид достроил и в котором помещается главная часть реабилитационной клиники для наркоманов. В бывшем доме Марыси находится только рекреационный зал для фитнеса. А сейчас там расположились пациенты, которые изначально ютились в трех комнатках, предназначенных для одного лечащегося. Со временем комфорт возвращается. В целом осталось не больше сорока больных. Вечера Самира проводит в обществе чудом нашедшегося любимого, встреча с которым, скорее всего, послужила последним толчком к ее пробуждению. Им нужно много рассказать друг другу, и они часто остаются в саду допоздна, шепча нежные слова. Марыся, увлекшаяся медицинской службой, все больше получает профессиональных навыков. Похоже, она наконец-то нашла свою дорогу в жизни и знает, чем будет заниматься в дальнейшем. А еще она встретила настоящую любовь. Реализация первой части планов на будущее кажется ей банально простой и возможной, но что делать с чувством, которое заливает ей сердце и беспокоит душу?

– Красиво тут у тебя, – говорит она Рашиду, который однажды вечером приглашает ее в свое королевство на крыше водосборника.

– Хочется иногда побыть одному, – поясняет мужчина. – Я не в состоянии выдержать изо дня в день общество пятидесяти чужих людей и в придачу спать в общей палатке, – смеется он. – А в больнице, окруженной смрадом хлора, я тоже себя как-то не вижу.

– Я сама хотела бы провести здесь ночь. – Марыся устраивается на большом удобном матрасе, положенном на плетенную из соломы циновку, а сверху покрытом толстым пледом. – Так близко до звезд.

Она протягивает вверх руку, словно пробуя до них дотронуться.

– Загадывай желание, исполнится. – Парень падает рядом и закрывает глаза.

«Какие же у него длинные ресницы», – думает Марыся, забывая о звездах и не в состоянии оторвать взгляда от друга.

– Нужно смотреть на небо, чтобы осуществилось.

Рашид, чувствуя взгляд, переворачивается на бок, подпирает голову ладонью и пристально смотрит в глаза молодой женщине – любви его жизни. После времени, проведенного вместе, он в это свято верит.

– Уже ничего больше не хочу, – признается Марыся сдавленным от волнения голосом. – То, что хочу, у меня при себе.

Она дотрагивается до его волос, которые уже успели отрасти и вьются, ниспадая спиральками и закрывая до половины его красивый лоб.

– Тот, кто находится на расстоянии вытянутой руки, – шепчет она и наклоняется, чтобы осторожно поцеловать чувственные губы мужчины.

Он не отвечает ей тем же, только смотрит очень внимательно перед собой.

– Рашид? Может, я ошибалась в том, что… – Марыся испытывает стыд из-за своего нахальства и не хочет уже произносить самого главного. – Ну я и глупая!

– Знаешь, что нет, но… – Он повышает голос, приближается к ней и обнимает сильной худой рукой. Они лежат на боку лицом к лицу. Их дыхание сливается, губы так близки, страстно раскрыты и готовы к поцелуям. Но мужчина – правоверный мусульманин и не хочет переходить границу пристойности.

– У тебя есть муж, – выдавливает он наконец и отодвигается от Марыси, падая на спину. – Я не хочу быть с тобой только этот единственный раз – я хотел бы остаться с тобой до конца жизни, но у меня нет шансов.

– А ты не слышал о том, что можно развестись? – Женщина осторожно гладит его по нервно подрагивающей щеке. – Муж написал записку перед моим отъездом, давая мне полное право выбора и возвращая свободу. – С этими словами она прижимается к мужчине и касается грудью его торса.

– Так вы не были любящими супругами? Не расстались на две недели отпуска в слезах и поцелуях? – Только сейчас до Рашида доходит смысл сказанного Марысей, который она уже с какого-то времени старается донести до него.