Королева у власти - Хлоя Пеньяранда

своем пути. Предательство Тории было другого рода. Она понимала, что делает, что скрывает от него, даже зная, как много это для него значит.

Но его отец…

Ник обратился к Ориелис:

– Ты сказала, что мама верила, что ты можешь исправить вред, нанесенный моему отцу. Это все еще так? – спросил он низким спокойным голосом, сдерживая эмоции, выжигающие его изнутри.

Дух кивнула, но не ободряюще:

– Я могла бы. Все могло бы быть иначе, если бы у меня был шанс, когда твоя мать пыталась. Но по прошествии стольких лет его дух будет сломлен. Все, что он сделал под влиянием тьмы, будет отягощать его душу. Он вполне может молить о смерти, как только я верну ему свободу воли.

Это печальное откровение все же подарило ему надежду. Ник хотел убить отца за то, что он сделал с мамой… но должен был удостовериться, что от мучавшего его демона нет спасения.

Голос Фейт отвлек его от жестоких мыслей:

– Кто управляет волей короля?

Это был ключевой вопрос. Поглощенный горечью и гневом, он забыл о главном зле, которое обладало большим влиянием, чем они могли себе представить. Ник предположил, что это Вальгард и восставший из мертвых верховный лорд Мордекай. Но Ориелис назвала другое имя – то, которое они никогда бы не произнесли.

– Марвеллас.

Глава 39

Фейт

Фейт отшатнулась в холодном ужасе. Все это время она воспринимала связь с Марвеллас как благословение, считала честью называться ее наследницей. Но после непостижимого откровения все приобрело совершенно новое значение, что Дух Душ был злом, вырвавшимся на свободу, натравливающим королевства друг на друга.

Когда рождается зло, то появляется и способ его уничтожить.

Ответ лежал прямо перед ней с момента последней встречи с Ориелис. У Фейт закружилась голова от этой идеи. Это было больше нее – больше, чем кто-либо из них. Подумать только, Ориелис верила, что ей суждено остановить Марвеллас, потому что она приходилась ей дальней родственницей… это имело смысл. Но в то же время она была всего лишь человеком, человечком с ментальными способностями, которые едва ли представляли хотя бы небольшую угрозу перед лицом ее главного предка. Было еще кое-что, что она запомнила из своего последнего разговора с Ориелис: местонахождение Марвеллас было совершенно неизвестно.

Было бы логично предположить, что она укрылась в сердце конфликта, в Вальгарде, или в одном из завоеванных королевств. И приняла вид фейри с невообразимой силой. Было бы трудно скрыть это от всех, и проведя расследование – очень опасное расследование с проникновением на вражескую территорию, – возможно, ее удалось бы выследить.

– Боюсь, я больше не могу оставаться в вашем мире, – нарушила мрачную тишину Ориелис.

Видя, что ее фигура становится прозрачной, Фейт в отчаянии спросила:

– Как мне ее остановить?

– Сначала ты должна остановить короля Хай-Фэрроу, – печально ответила Богиня. – Он не должен заполучить Рискиллиас, Фейт. Ни при каких обстоятельствах. Нельзя, чтобы он собрал все руины, иначе все будет кончено, как только они попадут к Марвеллас.

Последнее наставление эхом разнеслось по комнате, когда Дух исчез.

Свет в коттедже резко потускнел, и можно было подумать, что наступил вечер. Фейт подождала, пока глаза привыкнут к освещению, прежде чем окинуть взглядом своих спутников, которые смотрели на нее.

Кроме Ника. Он уставился в пол, охваченный бушующими в душе эмоциями. После всего, что он узнал об отце и матери… Фейт отчаянно хотела утешить его, и было больно осознавать свою полную беспомощность.

Тория стояла совершенно растерянная и молчала, но держала себя в руках, и Фейт знала, что это было сделано только из уважения ко всем остальным в комнате.

Так много боли, отчаяния и злости в одной комнате, и у каждого из них была своя причина. Фейт изо всех сил старалась сохранить самообладание, но ей так хотелось остаться одной в своих покоях или в лесу, где она кричала бы во всю глотку и слушала, как эхо отзывается на ее страдания. Она воспользовалась моментом, чтобы заглянуть в каждое мрачное лицо. Ее друзья, даже Рейлан, который уже не раз доказывал свою верность.

Ориелис сказала, что сначала нужно остановить короля, и за этим указанием последовало звонкое напоминание о словах Отражения.

В твоем стремлении остановить короля Хай-Фэрроу один из близких поплатится жизнью…

Она не могла больше смотреть на друзей. И хотела оттолкнуть их, отгородиться от каждого, если это означало безопасность от неизбежной судьбы. Но в душе понимала, что это не остановит цепь событий, которые уже запущены.

Глава 40

Николас

Николас уперся обеими руками в каминную полку и наблюдал, как голубые языки пламени борются друг с другом, подобно эмоциям, бушующим у него в душе. Но сильнее всего ощущал боль разбитого сердца. По нескольким причинам.

Больше всего его ранила мысль о матери и ее жестокой смерти от руки короля, которому он доверял, и супруга, которого она любила. Было бы легче презирать и мстить убийце, если бы им оказался безликий наемник, в которого он верил прежде.

Ему также не давал покоя отец. Он провел век рядом с ним, следовал его приказам, а тот все это время был не в себе, и Ник ненавидел себя за то, что не заметил этого раньше. Он просто знал, что сердце короля ожесточилось, но никогда не задумывался об этом всерьез. Допустил, чтобы его королевством руководил демон, и встал на сторону убийцы собственной матери.

Последним, и самым болезненным, ударом стало молчание Тории. Все это время она знала, что на самом деле произошло в ту ночь, видела мгновение, когда жизнь мамы оборвалась, но все равно десятилетиями наблюдала за его муками, не говоря ни слова. Этого предательства он не мог вынести.

Раздался тихий стук в дверь, и в покои вошла Тория, не спросив разрешения, о чем они условились с первых лет ее пребывания в Хай-Фэрроу. Они доверяли друг другу. До сих пор.

Ник знал о визите принцессы – учуял ее приближение еще в коридоре, и намеревался тут же выставить ее, когда дверь медленно открылась и она проскользнула внутрь. И все же, несмотря на обиду, его гнев притуплялся в ее присутствии, и у него не хватало духу кричать. Его комната была завалена разбросанными пергаментами и сломанными безделушками, которые по возвращении попались ему на пути. Но ему было плевать на беспорядок, и он не