Жестокая одержимость - С. Массери

впервые останавливается на предпоследнем абзаце.

И хотя весь мир скоро забудет роль Грейсона Деверо, исполненную им в жизни мисс Рис, у нее есть сторонники, которые сохранят эту память на долгие годы. Балетное сообщество поддерживает ее.

Ни хрена себе.

Прищурившись, я смотрю на экран и подумываю о том, чтобы разбудить Вайолет, но она спокойно спит, и к тому же уже поздно. Догадки и теории могут подождать до утра.

Тем не менее мысль о том, что у нее могут быть сторонники, способные напомнить окружающим о моем прошлом, не покидает моего сознания. Могут ли у нее быть суперфанаты, готовые пойти на определенные поступки, считая, что действуют в ее интересах? И как бы они отреагировали, узнав о том, что теперь она со мной?

Крепче прижимая Вайолет к себе, я убеждаю себя, что зря начал беспокоиться…

По крайней мере, я на это надеюсь.

Глава 41

Вайолет

Что-то не так.

Я протягиваю руку к тому месту, где должен лежать Грей (кажется, за одну ночь Грейсон снова стал Греем в моих мыслях), но его сторона кровати холодная. На подушке еще видна вмятина от его головы, но самого Грея в постели нет. Вместо того чтобы просто предположить, что он пошел в туалет, я сажусь и чувствую, как судорожно сжимается мой желудок. Я беру одну из его футболок и спортивные штаны, потому что если я собираюсь искать его в доме, то уж точно не хочу наткнуться на кого-нибудь из соседей, будучи полуголой.

Так что… переодеться в его одежду кажется мне лучшим вариантом.

Я быстро чищу зубы пальцем и зубной пастой в ванной комнате в холле, а затем, услышав голоса, направляюсь на кухню. На последней ступеньке я останавливаюсь и стараюсь разобрать, о чем идет разговор.

– Думаю, у нее есть преследователь, – говорит Грейсон, и мои брови взлетают вверх.

– Может, ты просто преувеличиваешь? – полагаю, это ответ Нокса или Майлза, ведь голоса обоих братьев очень похожи.

– Нет, смотри, – Грейсон что-то показывает своему собеседнику, и у меня возникает желание побыстрее узнать, что именно.

Особенно если у меня есть преследователь. Хотя эта мысль совершенно нелепа.

– Единственный, кто меня преследует, – это ты, – заявляю я Грею, входя в кухню.

Грейсон встречается со мной взглядом, а затем оглядывает с головы до ног. Рядом с ним, скрестив руки на груди и опираясь на кухонную стойку, стоит Майлз.

– Значит, поцеловались и помирились? – спрашивает он, рассматривая нас обоих.

Я натянуто улыбаюсь, но не отвечаю, и за меня это делает Грейсон:

– Да. Можешь дать нам минутку?

Майлз закатывает глаза, после чего берет стоящую рядом с его локтем кружку и покидает кухню. Я делаю шаг в сторону, чтобы освободить ему дорогу, по-прежнему испытывая чувство дискомфорта. Но вряд ли причина кроется в моем пребывании в этом доме.

– Преследователь? – спрашиваю я. – Ты серьезно?

Грейсон подходит ближе и, взяв меня за руки, легко притягивает к себе. В ответ на его жест я инстинктивно обвиваю руками его талию, и он захватывает меня в свои объятья. Опустив голову на его грудь, я слышу, как, несмотря на внешнее спокойствие, бешено колотится его сердце.

– Я кое-что понял, – говорит он мне в волосы, касаясь губами макушки.

– Тогда, пожалуйста, поделись.

– Мы на одной стороне.

Я отстраняюсь и встречаю его взгляд. Грей, кажется, на сто процентов серьезен, и я не знаю, что мне с этим делать. Он просто решил, что мы на одной стороне после последних нескольких месяцев ада.

– Ви, послушай, – он подводит меня к стойке и, приподнимая, усаживает на нее. Затем наливает мне чашку кофе и добавляет в нее довольно приличное количество орехового крема из холодильника. Именно так, как я люблю.

– Я просто внимателен, – улыбается он, передавая мне кружку.

– Итак, ты догадался, что у меня есть преследователь. И это не ты?

– Ага, – он наклоняет голову. – Давай будем честны друг с другом.

– Хорошо, – шепчу я, сглатывая комок, появившийся в горле.

– При первой же возможности я скажу своему отцу, чтобы он больше тебя не беспокоил, – он кладет ладони на мои бедра и раздвигает их, чтобы подойти ближе. – И я позабочусь о терапии, ведь это меньшее, что я могу для тебя сделать.

Почувствовав, как горят мои глаза, я оставляю кофе и обхватываю Грейсона за шею обеими руками. Я не знаю, как передать ему свою благодарность и стыд за то, что он вообще мне это предложил.

– Ты расскажешь мне обо всем, что произошло после аварии, – говорит он. – Не упуская ни единой детали. Я хочу знать о том, кто навещал тебя в больнице, какие врачи тебя лечили, все.

Тогда он узнает о том, что ко мне приходил его отец и заставил меня подписать соглашение о неразглашении. Ведь это произошло сразу после того, как та статья вышла в свет. Поскольку Грейсону удалось избежать уголовного преследования, я планировала инициировать судебный процесс против Деверо по обвинению в причинении ущерба и физических травм, но мне пригрозили встречным иском за клевету. В случае их победы, сенатор мог бы потребовать сумму, превышающую финансовые возможности моей семьи, и это могло бы нас обанкротить. Поэтому, когда он предложил мне хорошую сделку, а именно подписать то самое соглашение и отозвать иск, мы приняли это предложение, и каждый пошел своей дорогой.

Потому что по-другому было нельзя.

Очевидно, Грейсон знает, что я подписала какое-то соглашение, ведь с тех пор, как мы узнали, что учимся вместе, он не упускает возможности напомнить об этом. Но понимает ли он, как далеко зашел его отец?

Внезапно почувствовав, что Грейсон выводит узор на моей ноге своими пальцами, я понимаю, что так и не дала ему ответа. Наверное, я должна рассказать ему обо всем, чтобы прояснить ситуацию. Даже если он уже знает о том соглашении, я просто еще раз перескажу ему все в общих чертах.

– Я расскажу, – вздыхая, обещаю я. – Но сначала я хотела бы услышать твою теорию о преследователе.

Отвлекающий маневр. Снова.

– Хорошо, – кивает Грей. – Я кое-что сохранил.

Он достает свой телефон, а затем выводит на экран какую-то статью и, несмотря на то, что она перевернута, я улавливаю знакомый всем заголовок, который преследовал нас несколько месяцев. Он проводит пальцем по экрану, и я понимаю, что, должно быть, это скриншоты.

Умно.

Когда Грейсон пролистывает статью до конца, то разворачивает телефон. Пробежавшись глазами по нескольким абзацам, я останавливаюсь над последним.

В тот