Жестокая одержимость - С. Массери

– Опубликовали видео со мной и Джеком, – вздрагиваю я. – Отсосать ему возле бара было моим худшим решением на свете, ведь мне даже не нравится минет.

– Ну конечно, – фыркает она.

– Ладно, забудь. – Я меняю позу, чтобы сесть ближе к Уиллоу. – Но видео, которое выставляет меня шлюхой, было удалено после размещения.

Только оно все равно меня беспокоит, ведь, как правило, такие вещи в интернете живут вечно. Именно об этом напомнила мне секретарша отца Грейсона.

– А потом вышла та статья, – вспоминаю я. – И это случилось сразу после… – я выдыхаю. – Другого инцидента.

– Напомни мне, какого именно, – прищуривается Уиллоу. – Кажется, их уже было слишком много.

– Грейсон заставил ее отсосать мне, – говорит Стил, останавливаясь позади нее.

Сначала Уиллоу внезапно поднимается с дивана, поворачиваясь к Стилу, а затем широко раскрытыми глазами смотрит на меня.

– Это было горячо, – говорит Стил, а я продолжаю смотреть на него, пока он не поднимает руки в знак капитуляции. – И никогда не повторится, – поспешно добавляет он. – А теперь я оставлю вас, девочки.

Стил исчезает за углом, а Уиллоу продолжает изумленно смотреть в мою сторону, но потом плюхается на диван прямо рядом со мной.

– Почему ты раньше не сказала мне о том, что Грейсон слетел с катушек?

– Потому что это было только начало, – шепчу я. – Но думаю, я тоже оказалась в полном дерьме, потому что мне нравились все его идеи.

– Ладно, справедливо, – смеется она. – Тогда ваш союз будто заключен на небесах.

– Или в аду.

– Он кому-то рассказывал о том, что происходит? Возможно, Стилу? Это могло стать переломным моментом.

Раньше я об этом и не задумывалась, но теперь мне кажется, что любой мог увидеть, как я захожу в раздевалку. Если это так, то, конечно, они бы увидели, как из нее выходит Стил, а затем Грейсон. Я же вышла из нее гораздо более помятой, чем была, когда в нее вошла.

Если подумать, я вообще не смотрела по сторонам и просто шла туда так быстро, как только могла.

– Фотография, которую они использовали для статьи, была взята из моей комнаты, – говорю я, и Уиллоу хмурится.

– Чем занимаетесь? – спрашивает Грейсон, входя в гостиную.

Бросив свою спортивную сумку на пол у двери, он садится на диван по другую сторону от меня.

– Строим теорию, – осторожно говорит Уиллоу.

– Тогда не позволяйте мне вас останавливать. – Он берет меня за руку и целует костяшки пальцев.

Этот жест кажется мне настолько нежным и внезапным, что в моем животе тут же просыпаются бабочки.

– Ладно, тогда продолжим, – хихикает Уиллоу, глядя на то, как Грейсон отказывается отпускать мою руку. – Кто-то следил за балетной карьерой Вайолет, а затем появляется Грейсон Деверо и устраивает автокатастрофу, – говорит Уиллоу, поглядывая на Грейсона. – Предположительно, когда Вайолет забирают в больницу, Грейсон продолжает веселиться…

– Пока его не арестовывают, – ворчит Грейсон.

– Пока его не арестовывают, – соглашается Уиллоу. – Давайте предположим, что тот, кто следил за ее карьерой, также интересовался и ее личной жизнью. Возможно, Вайолет разместила в социальных сетях сообщение, в котором поделилась информацией о своей госпитализации или аварии.

– Я так и сделала, – говорю я, и Грейсон фыркает в знак недовольства.

– А потом ты удалила пост? Я просто не помню.

– Вообще-то, да, – говорю я, чувствуя, как пылает мое лицо. – Он был слишком негативный. Я писала его, когда еще не отошла полностью от анестезии и была очень расстроена.

Я беру в руки свой телефон и, пролистывая архив приватных постов, довольно быстро нахожу те, которые меня раздражали и были исключены из публичной ленты.

Среди первых – пост с черно-белой фотографией. На ней я лежу в больничной палате, одна моя нога скрыта под простыней, а вторая, облаченная в гипс, покоится на подушках. Пост сопровождает подпись: «Вероятно, я больше никогда не буду танцевать. Помолитесь за мою ногу и давайте не будем говорить о том, в каком состоянии находится моя машина…»

Читая пост, Грейсон морщится, а затем передает телефон Уиллоу.

– Да, я его помню, – говорит она. – Ты позвонила мне сразу же после того, как пришла в себя, – она качает головой. – А ты не помнишь, не доводилось ли тебе за эти годы встречать особо преданного поклонника, который выделялся бы своим рвением с момента твоего присоединения к балетной труппе Краун-Пойнт?

Я качаю головой.

– Продолжай, – говорит Грейсон Уиллоу. – Развивай свою теорию.

– Разве тебе не все равно, что я думаю, Деверо? – спрашивает она, в удивлении приподнимая брови.

– Мне интересно твое мнение, – отвечает он, и пусть это не самый хороший ответ, моя лучшая подруга принимает его.

– Превосходно. Пост, размещенный Вайолет, привлек внимание человека или людей, которые следили за ее карьерой, и подтолкнул их к изучению ее личной жизни. В ходе этого маленького расследования они выяснили, что ты играл ключевую роль в произошедших событиях, но тем не менее тебе не было предъявлено никаких обвинений. А спустя всего несколько месяцев после этого инцидента ты поступаешь в Краун-Пойнт, присоединяешься к хоккейной команде и снова становишься известным.

– Точно, – фыркает он.

– Тот, кто слил в СМИ вашу историю, очевидно, знает ваши имена, – замечает она.

– Подождите, – я поднимаю руки, привлекая к себе внимание. – Наверняка это тот же человек, кто написал ту статью. Очевидно же, что в последних ее строчках его мнение перестает быть объективным и становится предвзятым.

Грейсон находит в своем телефоне скриншоты той статьи и показывает мне имя журналиста – Маркус Виндикта. Это имя мне совсем не знакомо, да и быстрый поиск в интернете не помогает раскрыть его личность. Но когда мы вбиваем в поисковую строку только его фамилию, – я тут же замираю, потому что автоматический перевод подсказывает нам, что на латыни это слово означает «жажда мести».

– Вымышленное имя? – вздрагиваю я. – Это жутко.

– Давайте просто предположим, что тот, кто написал статью, мог убедить редактора опубликовать ее под псевдонимом, – говорит Уиллоу. – Я ненавижу предположения, но сейчас нам больше не на что ориентироваться. Кто бы ни стоял за всем этим, он в любом случае стал свидетелем возвращения Вайолет в Краун-Пойнт и вашей новой встречи.

– И теперь они стали плохо отзываться о нас обоих, – заканчиваю я. – Боже, сейчас, когда я услышала все это из твоих уст… – Я чувствую, как по моей коже бегут мурашки, и понимаю, что не имею представления о том, кому могу доверять, ведь теперь каждый будет казаться мне врагом.

И как теперь я могу вернуть свою жизнь в прежнее русло?

– Чуть не забыла, – вскакиваю я, поворачиваясь к ним лицом. – В