Анти-Суворов. «Ледокол» опровергнут! - Сергей Жевалов

Вскрывать его мы имели право только по распоряжению Председателя Совнаркома СССР или Народного комиссара обороны. А тут стояла подпись заместителя начальника оперативного отдела штарма. Приказав дежурному уточнить достоверность депеши в округе, в армии, в наркомате, я вызвал начальника штаба, моего заместителя по политчасти и начальника особого отдела:

– Ваше мнение, товарищи, как поступить в данном случае?

Все высказали сомнение, подозревая какую-то провокацию.

Дежурный доложил, что связь нарушена. Не отвечают ни Москва, ни Киев, ни Луцк.

Пришлось взять на себя ответственность и вскрыть пакет.

Директива указывала: немедленно привести корпус в боевую готовность и выступить в направлении Ровно, Луцк, Коведь. В четыре часа приказал объявить боевую тревогу, командирам дивизий Новикову, Калинину и Черняеву прибыть на мой НП»585.

Из свидетельства маршала К.К. Рокоссовского следует то, что «Красный пакет» был вскрыт и в нем находились планы для ведения боевых действий.

На странице 75 мистер Резун обрушивается на Г.К. Жукова: «Подлость жуковских мемуаров с годами матереет.

Простите, но я вынужден еще раз повторить то, что было в их первом издании:

„При переработке оперативных планов весной 1941 года не были практически полностью учтены новые способы ведения войны в начальном периоде. Наркомат обороны и Генштаб считали, что война между такими крупными государствами, как Германия и Советский Союз, может начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений“ (Г.К. Жуков. Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 224).

А вот что стало во втором и последующих. Читайте внимательно:

„При переработке оперативных планов весной 1941 года не были практически полностью учтены новые способы ведения войны в начальном периоде. Нарком обороны и Генштаб считали, что война между такими крупными государствами, как Германия и Советский Союз, может начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений“ (Г.К. Жуков. Воспоминания и размышления. М., 1975. Т. 1. С. 319).

Сравните! Вы почувствовали разницу?! Вы ее оценили?!

Дьявол в мелочах! Обращайте внимание на мелочи! Следите за руками! Не упустите дьявола! Текст второго куска кардинально переработан! Из него вырвали две буквы!»

И на странице 77 делает заключение: «Но начиная со второго издания сквозь страницы сочатся запредельная наглость и подлость Жукова. В Наркомате обороны он не признает никакой коллективной ответственности. Виноват один конкретный человек – маршал Тимошенко. А в Генеральном штабе виноват кто-то расплывчатый, у которого нет ни имени, ни звания и ничего общего с Величайшим Полководцем всех времен и народов.

За отсутствие планов войны виноваты все.

Кроме главного планировщика».

«Скромный собиратель цитат» здесь снова безбожно врет. Во втором издании книги «Воспоминания и размышления» Г.К. Жуков не снимает с себя ответственности, а признает свою вину: «Надо признать также, что определенную долю ответственности за недостатки в подготовке вооруженных сил к началу военных действий несут нарком обороны и ответственные работники Наркомата обороны. Как бывший начальник Генерального штаба и ближайший помощник наркома не могу снять и с себя вины за эти недостатки и я»586.

А в книге «Святое дело» английский мистер себе снова противоречит и призывает, что нужно ориентироваться на первое, то есть прижизненное издание «Воспоминаний и размышлений»: «Авторам „первоначальной рукописи“ следовало на белом потолке кабинета, в котором они сотворяли сей бессмертный шедевр, черной краской написать еще более важную дату – 18 июня 1974 года. Буквы – по метру, цифры – по два. Это день смерти Жукова. На эту дату надо было смотреть каждый раз, когда взгляды сочинителей устремлялись вверх в поисках вдохновения. „Подлинную рукопись“ надо было подделать так, чтобы эту дату ни в коем случае не перескочить.

…Впредь следует публиковать только то, что содержалось в самом первом издании мемуаров Жукова, изданных при его жизни»587.

И в книге «Тень Победы» он тоже предлагает опираться только на первое издание книги «Воспоминания и размышления»: «Особо подчеркиваю: я ссылаюсь только на первое издание мемуаров Жукова (М.: АПН, 1969). Это издание вышло при жизни Жукова, и он несет за него ответственность»588.

Далее на странице 77 заламаншский вещатель утверждает, что летом 1941 года Красная армия терпела только поражения: «Если бы Жуков был честным человеком, то он как начальник Генерального штаба должен принять на себя лично вину за отсутствие планов обороны страны, следовательно, и вину за разгром Красной армии летом 1941 года и поражение Советского Союза во Второй мировой войне».

А в книге «Самоубийство» он себя опровергает и пишет, что летом 1941 года Германия потерпела поражение: «Достаточно много весьма авторитетных германских генералов считают, что поражением Германии во Второй мировой войне следует считать дату 21 августа 1941 года. В этот день Гитлер отдал приказ временно отложить наступление на Москву, а вместо этого – нанести удар на юг с целью окружения советских войск под Киевом»589.

В.А. Анфилов сообщает, что провал гитлеровской «молниеносной войны» против СССР произошел ранее, уже через пять недель после начала Великой Отечественной войны – 30 июля 1941 года: «30 июля на свет появилась новая директива верховного главнокомандования № 34. В ней говорилось: „Развитие событий за последние дни, появление крупных сил противника перед фронтом и на флангах группы армий «Центр», положение со снабжением и необходимость предоставить 2-й и 3-й танковым группам для восстановления и пополнения их соединений около десяти дней вынудили временно отложить выполнение целей и задач, поставленных в директиве № 33 от 19.7 и в дополнении к ней от 23.7“ (курсив наш. – В. А.).

…Директива № 34, ставившая более ограниченные задачи вооруженным силам, значительно уменьшавшая пространственный размах стратегического наступления, свидетельствовала о начавшемся крушении гитлеровской „молниеносной войны“ против Советского Союза»590.

На странице 80 мистер Резун пишет: «Некоторые вожди революции так никогда и не излечились от революционной романтики. В головах других вождей эта романтика выветрилась весьма быстро. А третьи этим недугом никогда и не страдали. Только прикидывались».

Во времена нэпа в СССР некоторые видные вожди революции имели свой гешефт: «Концессионерами стали многие советские деятели. Л. Троцкий имел долю в 80 тыс. руб. в Москусте – акционерной компании, контролировавшей ткацкие, бумажные и обувные фабрики, кожзаводы и т. д. (учитывая, что средняя зарплата в то время была около 60 руб., то в наше время доход в 80 тыс. руб. будет оцениваться примерно в 80 млн долларов США. – С. Ж.). Доля Э. Склянского (зампред РВС) оценивалась в 45 тыс. руб. В одном из концессионных предприятий обладал долей командующий Московским военным округом Н. Муралов. Г. Зиновьев имел интересы в Аркосе и Ленинградском табачном тресте, а также располагал 45 % акций Волховской акционерной компании; у Г. Чичерина был вклад в смешанной компании „Тюршелк“, а Ф. Дзержинский являлся председателем правления Каменноугольной совместной акционерной компании и владел в ней долей в 75 тыс. руб.»591.