Анти-Суворов. «Ледокол» опровергнут! - Сергей Жевалов

Свидетельства всех этих участников событий полностью опровергают утверждение мистера Резуна и подтверждают слова И. В. Сталина, сказанные им в выступлении по радио 3 июля 1941 года: «Вероломное военное нападение гитлеровской Германии на нашу Родину, начатое 22 июня…»556

Р.С. Иринархов опровергает английского фальсификатора и сообщает: «21 июня в 13 часов во все германские части вторжения был передан условный сигнал „Дортмунд“, подтверждающий дату нападения на СССР – в 3 часа 30 минут 22 июня 1941 года»557.

В двенадцатитомном издании «История второй мировой войны 1939–1945» черным по белому написано, что Германия объявила войну Советскому Союзу, но… через полтора часа после ее начала: «В заявлении, переданном Советскому правительству германским послом Ф. Шуленбургом через полтора часа после вторжения немецких войск на советскую землю…»558

В.А. Анфилов также опровергает английского «исследователя», потому что он еще в 1971 году сообщил о том, что Германия объявила войну СССР в 5 часов 30 минут: «В 5 часов 30 минут народного комиссара иностранных дел В. М. Молотова посетил германский посол Шуленбург, заявив от имени своего правительства о решении Германии вступить в войну с СССР»559.

Да и сам мистер Резун в книге «Ледокол» себе противоречит и сообщает, что Германия напала на СССР «внезапно и вероломно», то есть без объявления войны: «22 июня 1941 года Германия внезапно и вероломно напала на Советский Союз. Это исторический факт»560.

Предатель-перебежчик и фальсификатор-ревизионист в этой главе обличает советских людей в аморальном поведении и учит нормам морали и нравственности. Представитель страны, которая 30 сентября 1938 года спровоцировала, а 3 сентября 1939 года развязала Вторую мировую войну, втравила в эту бойню десятки государств, сотни миллионов людей, но сама вступила в настоящую схватку только 6 июня 1944 года, не имеет никакого морального права бросать Советскому Союзу такие обвинения, даже с точки зрения обычной человеческой совести. Вот что он вещает:

«Нам рассказывают, что именно стремлением оттянуть войну или вовсе от нее уклониться, спрятаться за чужими плечами и спинами руководствовались советский народ и его вожди.

И мы к этому привыкли. Такая трактовка событий уже давно никого в России не возмущает, никто такого объяснения не стесняется, никого такая подлость не смущает»561.

Оттягивание вступления в войну – обычная практика для государств, которые берегут жизни своих граждан. Во время Первой мировой войны Соединенные Штаты Америки вели себя точно так же, как и Советский Союз в первые два года Второй мировой войны. Но США таких чудовищных обвинений никто не бросает: «После начала войны в Европе, подвергнувшей американцев в трепет картинами варварских разрушений и убийств (заокеанская пресса воспроизводила происходившее во всех подробностях), США переживали всплеск изоляционистских настроений. Американцы убеждались в дальновидности заветов „отцов-основателей“ – Дж. Вашингтона, Т. Джефферсона, Дж. Мэдисона, А. Гамильтона, – заклинавших их держаться подальше от склок европейских авторитарных и монархических режимов, избегать политических альянсов, придерживаясь нейтралитета в отношениях со странами Старого Света, и извлекать выгоду из торгово-экономических отношений с ними»562.

На странице 285 автор уверяет читателей, что о танках Т-26 советские историки не писали и не вспоминали: «Листайте пудовые тома официальной истории войны. Все тот же результат. Идеологическая обслуга Центрального Комитета помнила и писала (с преуменьшением) только о количестве новейших танков. Все остальные были отнесены в разряд „легких и устаревших“ и из статистики начисто выметены».

Откроем, например, книгу В.А. Анфилова «Провал „блиц-крига“» и прочитаем о действиях танковых соединений 5-й армии Юго-Западного фронта, укомплектованных танками Т-26: «…41-я танковая дивизия 22-го механизированного корпуса была, по существу, рассредоточена по всей полосе обороны 5-й армии и использовалась по подразделениям. Эта дивизия к началу войны дислоцировалась на западной окраине Владимир-Волынского (в 5–6 км от границы). Первые же вражеские снаряды и авиабомбы попали в ее район расположения. К 14 часам 22 июня, совершив марш по лесным и болотистым дорогам, она сосредоточилась в назначенный ей по плану прикрытия район в 55 км севернее Владимир-Волынского. В этой дивизии наряду с легкими танками Т-26 имелся 31 танк КВ, вооруженные 152-мм пушками»563.

И еще в той же книге о действиях танков Т-26 и БТ на Северо-Западном фронте: «После совершенного марша в первый день сражения, как докладывал командир 12-го механизированного корпуса генерал Шестопалов командующему фронтом генерал-полковнику Ф. И. Кузнецову, боевые машины стали быстро выбывать из строя (речь идет о легких танках Т-26 и БТ-7, которые имели весьма небольшой моторесурс)»564.

И еще у В.А. Анфилова о танках Т-26: «В ходе преследования части дивизии (43-й танковой под командованием полковника И.Г. Цибина) были встречены огнем немецких танков, находившихся в засаде. Обнаружив их, разведывательный батальон дивизии под командованием Героя Советского Союза капитана Архипова вышел вражеским танкам в тыл и открыл огонь. Тем временем с фронта их атаковали вырвавшиеся вперед танки КВ и Т-34, а вслед за ними и Т-26»565.

На страницах 294–295 мистер Резун недоумевает: «Множество раз в коммунистической „научной“ прессе Т-34 сравнивали с немецкой „Пантерой“. А на каком основании? А на том основании, что это средние танки. Постойте, постойте. Разные варианты Т-34 имели боевой вес от 26,8 до 32 т. А самая первая «Пантера» – 43 т. Далее ее вес понесло по возрастающей до 45,5 т.

В 1941 году, осмотрев брошенный советский Т-34, заслушав доклады инженеров и генералов, Гитлер приказал создать точно такой же танк весом порядка 30 т. В проекте он так и назывался – VK3001, где цифра 30 – боевой вес, 01 – первая модель».

В книге «Последняя республика» автор сам создал систему по которой «все танки до 20 тонн – легкие, до 40 – средние, до 60 – тяжелые»566.

Правда, в той же книге он сам эту систему опровергает: «Но Т-III и T-IV все ж таки переползли через рубеж 20 тонн, они весят 21 и 22 тонны, потому чисто формально мы можем признать их средними?

Нет, не можем. Я не зря тратил бумагу и время раньше, чтобы объяснить простую вещь – их конструкция была нерациональной, потому по несколько тонн они на себе таскали просто зря. Если бы их конструкция была рациональной, то эти лишние тонны сбросились бы, и они на законном основании опустились бы туда, где им и положено было быть, – в разряд легких танков»567.

Следуя логике мистера Резуна, можно заявить, что германские танки «Пантера» (или Pz-V) создавали тоже германские конструкторы, которые снова применили «нерациональную» компоновку и снова «навесили на танки лишние тонны». Поэтому «Пантеры», если «эти лишние тонны сбросились бы», «на законном основании опустились бы туда, где им и положено было быть», то есть в разряд средних танков.