12 новых историй о настоящей любви - Джон Сковрон

– Демону нельзя просто сказать, что нужно вызвать рвоту, – сказал Лукас почти нормальным голосом. – Не думаю, что они умеют это делать по команде.

Я злобно уставилась на него.

– Лулу, – нежно сказал он. – Любовь моя. Я бы спас тебя от этого, если бы мог.

Мефистофик мучительно застонал. Я внимательно посмотрела на Лукаса, потом протянула ему руку.

– Помоги мне подняться.

Он поднял меня. Я упала ему на грудь, и не случайно. Его взгляд смягчился.

– Ты меня любишь? – спросила я.

– Я тебя обожаю.

Мефистофик снова застонал, на этот раз с явным отвращением.

Я зажмурила глаза и взмолилась, чтобы мне простили то, что я собиралась сделать.

– Поцелуй меня. Поцелуй меня, Лукас.

Лукас притянул меня к себе и поцеловал.

– Я люблю тебя, – повторил он, покрывая поцелуями мои щеки. – Ты самая красивая девушка из всех, кого мне доводилось встречать. Я обожаю твои безумные наряды, твои радужные волосы, и то, как ты меня смешишь, и то, как от тебя пахнет розами…

Мефистофик издал жуткий утробный рык. Я отстранилась от Лукаса как раз в тот момент, когда Мефистофика вырвало похожей на сироп золотистой жидкостью, которая залила весь пол.

– Какая гадость, – сказал Лукас.

– От меня правда пахнет розами? – заинтригованно спросила я, пока Мефистофик с подозрительным видом изучал золотистую жижу. Его глаза постепенно голубели, а в проплешинах на шкуре снова отрастал мех.

– Лулу, – Лукас вытаращил глаза. – Кажется, оно выветривается!

Я захихикала. Возможно, это была истерическая реакция на то, что я оказалась между мальчишкой, опьяненным любовным зельем, и изрыгающим рвоту демоном.

– О, черт. Что я тебе наговорил? – спросил Лукас, хватаясь за голову. – Что, Лулу?

– Что ты меня любишь и… Мефик!

Я заорала, потому что Мефистофик вырвался из своей ямы. За все годы нашего знакомства я никогда не видела, чтобы он пускал в ход свои крылья. Теперь же он взмахнул ими и воспарил над ямой, с решительным видом устремившись вверх по лестнице.

– О нет! – я помчалась вслед за демоном, но за ним было не угнаться. Он вырвался из-под карусели, сорвав дверь с петель, и полетел дальше, лавируя между деревянными лошадками.

Мы с Лукасом бежали за ним под перепуганные крики посетителей. Вокруг было на удивление малолюдно. Видимо, Уолтер начал закрывать аттракционы, пока мы были под каруселью. Мы помчались по пустой центральной аллее за Мефистофиком, который летел прямиком к Музею зеркал.

– Стой! – вопил Лукас. Наверное, боялся, что Мефистофик кого-нибудь съест. А вдруг он и правда намеревался кого-то съесть?

Вокруг собирались люди. Сотрудники карнавала сбежались на наши крики и увидели летящего демона. Мефистофик нырнул в музей.

Я замешкалась у входа. Изнутри доносилось рычание Мефистофика и еще какой-то звук – шипение, от которого меня прошиб холод. Пару секунд спустя рядом со мной возник Лукас. Он задержался, чтобы прихватить молот силача, и теперь нес его в правой руке.

– Я пойду внутрь. – Его лицо выражало мрачную решимость. – А ты стой тут.

– Зелье вроде начало выветриваться?

Но не успел Лукас ответить, как раздался звук бьющегося стекла. Он побежал внутрь, я за ним.

Пока мы бежали к центральном залу, по обе стороны мелькали наши искаженные отражения. Ворвавшись в зал, мы обнаружили, что посреди зала стоят, готовые броситься друг на друга, Мефистофик и Азатот. Ни один из них не отражался в огромных зеркалах, развешанных по всем четырем стенам, но мы с Лукасом отражались. На мгновение мне показалось, что я увидела в одном из зеркал отражение отца, но, с другой стороны, он постоянно мне везде мерещился. Зеркала не всегда говорят правду. Вот почему я ненавидела приходить сюда.

– Ах, вот как, – раздался голос. Между нами появилось третье отражение: стоящий в дверях Уолтер. Все обернулись, даже демоны. При виде приемного сына лицо Уолтера исказилось от удивления и недовольства, но он тут же взял себя в руки. – Ты ослушался меня, Лукас. Ты предал нашу семью. И помог девчонке спасти ее мерзкого шелудивого демона.

Мефистофик зарычал.

Уолтер злобно смотрел на нас.

– Этот карнавал – мой! Он всегда по праву принадлежал мне. Я был старшим сыном, но родители были слишком тупы, чтобы понимать, что это значит. Они оставили все Теду. Мне пришлось жениться на богачке, чтобы хоть как-то себя обеспечить. И терпеть ее сопляка.

Он злобно смотрел на Лукаса. Тот покрепче ухватился за молот. Я ужасно сочувствовала ему в этот момент, когда от него отвернулся единственный отец, какой у него был. На его месте я бы огрела Уолтера молотом. Но Лукас – хороший человек.

– Все кончено, Уолтер, – сказал он. – Мы знаем, что ты пытался отравить Мефистофика. Мы знаем, что ты подделал записки наших родителей.

Если у меня и была хоть капля сомнений в этом, удивление и ненависть, отразившиеся на костлявом лице Уолтера, окончательно их развеяли.

– Ты убил их? – спросил Лукас. – Вот что на самом деле случилось? Они мертвы?

Этот вопрос мне не хотелось задавать.

Лицо Уолтера скривилось в злобной усмешке.

– Готовься, мальчишка. Сейчас ты отправишься вслед за ними…

Лукас швырнул молот.

Уолтер пригнулся, и молот просвистел мимо его головы, врезавшись в зеркало.

И тут из образовавшейся дыры появился… мой отец.

Он выглядел в точности как всегда: мешковатые штаны, свитер с кожаными заплатками на локтях, шерстяное пальто. В ту ночь, когда он исчез, было холодно. Он метал гневные взгляды на Уолтера.

– Ах ты подлец! – сказал он. – Решил отнять у меня карнавал, заточил меня здесь с помощью черной магии…

– Тадеус, – Уолтер побледнел и попятился. – Я все могу объяснить… – он начал озираться по сторонам. – Азатот! Фас! Убей моего брата!

Азатот зашипел и рванул вперед, но Мефистофик перехватил его. С горящими как факелы глазами он запрокинул голову и в два глотка слопал Азатота.

Мефистофик стал раздуваться. Как будто, полготив другого демона, он получил дополнительный источник силы. Он все рос и рос. Глаза потемнели и стали цвета ночного неба, зубы превратились в акульи клыки. С глухим ревом он бросился на Уолтера.

Тот в ужасе завопил и отскочил назад – в дыру на месте разбитого зеркала. Раздался далекий, отражающийся эхом крик, и зеркало запечаталось обратно. Осталась лишь гладкая серебристая поверхность.

– Папа! – я бросилась к отцу, который обхватил меня руками и крепко прижал к себе. Мефистофик уселся на пол и принялся вдумчиво вылизывать свою лопатообразную лапу.

– Лулу! – Папа потрепал меня по макушке. – Лулу, детка.

Не покидая его объятий, я оглянулась на Лукаса. У него было напряженное и печальное выражение