12 новых историй о настоящей любви - Джон Сковрон

на билеты выросли вдвое. Мы хорошо зарабатывали, но радости это не приносило.

Я продолжала работать в «Зловещих закусках», но стала замечать, что посетители, покупающие хот-доги и напитки, выглядят как-то по-другому. У них дрожали руки. В глазах стоял настоящий ужас. Некоторые плакали – особенно те, кто на трясущихся ногах выходил из Музея зеркал.

Когда потрясенные и напуганные люди уходили с территории карнавала, они проходили мимо дяди Уолтера, который с усмешкой протягивал им руку.

– Вы хорошо провели время, – говорил он. – Расскажите об этом своим друзьям. – Они кивали, но в глазах у них была такая же пустота, как у Азатота.

Я стала собирать под прилавком брошюры колледжей. Всегда хотела записаться на онлайн-курсы бизнес-менеджмента, а потом взять на себя управление карнавалом. Я хотела там все обновить и оживить – возможно, привнести какие-то новшества вроде фейерверков, танцев и современных технологий. Ничего радикального, просто небольшая модернизация. Но теперь я начала сомневаться, будет ли мне куда вернуться. Казалось, улыбающиеся молодые люди с брошюр насмехались надо мной: поймут ли они меня? Не будут ли считать меня странной? Как я впишусь в их компанию? И главное, кто будет платить за мое обучение?

В то лето у меня была лишь одна отдушина: каждый вечер Лукас ходил со мной кормить Мефистофика. Дядя Уолтер не пытался его выселить, но поскольку теперь карнавал питался от Азатота, нашему старому демону было особо нечем заняться. Мы с Лукасом забирались под карусель и приносили Мефистофику его стакан крови со льдом. Он открывал свои мерцающие голубые глаза и грустно смотрел на нас, будто скучал по тем временам, когда был душой карнавала. Будто скучал по папе и по тому, как все было раньше.

Я гладила его по носу:

– Ты не одинок в своих чувствах.

Потом мы с Лукасом гуляли и разговаривали. Не то чтобы мы это планировали, но общение с ним вдруг показало мне, как много всего я не знала про обычных девочек-подростков. Иногда, глядя, как их бойфренды проигрывают в какую-нибудь игру на главной аллее и гневно топают, они посматривали на меня, и на одну жалкую секунду наши взгляды встречались. Тогда я испытывала к ним симпатию и думала о том, каково было бы ходить в обычную школу вместо занятий по интернету.

Но я не особо стремилась к этому. Я выросла среди звуков и запахов карнавала, он был моим домом. Вот почему брошюры колледжей так меня пугали. Но поэтому же я так ждала вечеров, когда можно будет поговорить с Лукасом.

Мы сидели на сухой траве под огромной летней луной, ели фруктовый лед или приторно-сладкую сахарную вату из «Зловещих закусок». У нас был негласный пакт – не говорить ни о чем, связанном с родителями или карнавалом. Мы беседовали о музыке – я знала некоторых исполнителей, потому что из динамиков на аттракционах всегда что-то играло, – и о том, где нам довелось побывать. Я объездила всю Америку, бывала в каждом штате, от моста Золотые ворота до моста Таппан-Зи.

Лукас же объездил весь мир. Он рассказывал мне про Эйфелеву башню, а я ему – про казино «Париж» в Лас-Вегасе. Он – про Стоунхендж, я – про Кархендж. Он – про лимонное мороженое на побережье Амальфи, а я – про утечку нефти на побережье Мексиканского залива. Оказалось, он часто смеется и умеет рассмешить меня. Мне было с ним так весело, что я совсем не жалела, когда мы засиживались до рассвета.

Однажды в среду вечером я, зевая, накладывала в бумажный стаканчик шарики мороженого, когда вдруг услышала вопль. Крик боли. Знакомый крик.

Я уронила стаканчик и понеслась мимо ошарашенного покупателя к центральной аллее, откуда доносился крик.

Кричал Лукас.

Уолтер поручал ему самые неприятные задания: убирать в большом шатре после представлений, мыть карусель, чистить зеркала в Музее.

Сегодня ему предстояло быть «жертвой» в баке-ловушке, и куча местных девчонок выстроились в очередь, желая столкнуть в воду такого красавчика. Я их нисколько не осуждала. Однако я осуждала хищную русалку, которая притаилась в аквариуме и выждала момент, чтобы цапнуть Лукаса за лодыжку.

Когда я примчалась, люди продолжали истошно вопить, а Лукас выбрался из аквариума и отбросил в сторону складной стул, которым отбивался от русалки. Она со злобным видом сновала по аквариуму, потирая укушенный локоть.

– Народ, все в порядке! Тут не на что смотреть! – крикнула я, помогая Лукасу подняться на ноги. Его лодыжка кровоточила, хотя масштабы ущерба понять было трудно, поскольку кровь смешалась с водой. Вид у него был ошарашенный.

– Пошли! – прошипела я и поспешно повела его к своему трейлеру.

Лукас сидел на куче полотенец на краю моей кровати, пока я бинтовала ему ногу. Остальные полотенца он использовал, чтобы вытереться, и теперь его взъерошенные черные волосы торчали во все стороны.

– Уолтер будет в ярости, – сказал он, когда я встала, отряхивая руки. Я соорудила хлипкую конструкцию из пластырей и бинтов, но надеялась, что этого хватит, чтобы остановить кровь.

– Он будет рад, что с тобой все в порядке, – удивленно ответила я. Лукас огляделся. Я вдруг сообразила, что он раньше никогда здесь не был. Это было мое убежище, мое личное пространство, где никто не мог меня побеспокоить. Кровать была накрыта бархатным покрывалом, а все остальное пространство занимали ткани и швейные принадлежности. Когда все время переезжаешь с места на место, покупать одежду некогда, и я научилась шить сама. В тот вечер на мне была юбка-клеш в стиле пятидесятых с принтом из розовых пуделей и короткий красный свитер.

Наверное, Лукасу моя комната показалась странной – она была не похожа на комнату обычной девочки-подростка. В конце концов, я ведь жила в трейлере, который был предназначен для того, чтобы в любой момент пуститься в путь. С другой стороны, если Лукас до сих пор не понял, что я не похожа на обычных девчонок, он этого никогда и не поймет.

Он покачал темноволосой головой.

– Ему все равно.

Я уселась на кровать, не слишком близко к нему.

– Мне жаль, что он дает тебе такие дурацкие задания. Но это еще не значит, что ему на тебя плевать.

Он повернулся ко мне. Его глаза напомнили мне лаймовый сироп для мороженого.

– Можно сказать тебе кое-что, чего никто не знает?

Я кивнула.

– Моя мама не умерла. Она просто сбежала. Бросила нас с Уолтером, – он посмотрел на забинтованную ногу. – Это случилось уже много лет назад, но с тех пор она ни разу не пыталась со мной