Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 1 - Александр Дмитриевич Григорьев

школа и церковь. Она существовала уже в 1471-м году, когда перешла из-под власти Новгорода под власть Москвы вместе с другими новгородскими владениями в этой местности: Пинежкой, Выей, Сурой поганой, Кевролой, Перемским погостом, Пильегорами — по р. Пинеге; Мезенью и Немнюгой (последняя вероятнее на р. Немнюге, притоке р. Кулоя, чем на р. Немнюге, притоке р. Пинеги)[255].

Ошуркова Федосья

Федосья Ошу́ркова — крестьянка д. Чаколы, 27 лет, жена Тимофея Ошуркова, болезненного главного содержателя чакольских почтовой и земской станций. Она взята замуж из д. Пиринемы, лежащей в 14 верстах выше по р. Пинеге, и теперь имеет одного маленького ребенка. Она грамотна, что отразилось на языке пропетого ею. Она пропела мне 1) историческую песню про Платова и Кутузова (3-го или 4-го июля) и 2) старину «Алеша Попович и сестра Петровичей» (5-го июля). Это она выучила, по ее словам, от своей матери Марфы Соболевой, но пропетая ею старина отличается от старины, пропетой потом ее матерью о том же. Она знала прежде больше, но забыла; по той же причине она долго вспоминала свою старину. Ей хотелось мне пропеть эту старину, но она забыла ее, не знала также, у кого происходил пир; — и вот она стала припоминать ее, но так как боялась свекрови, то пела старину себе, когда молола на жерновах, чтобы не было слышно ее пения. Она слыхала стих про Иоасафа царевича и старину про неудавшуюся женитьбу Алеши Поповича, но пропеть последнюю уже не могла. — Когда я был на следующий год в д. Чаколе, ее уже не было в живых: она умерла незадолго до моего приезда

96. Платов и Кутузов[256]

Как заплакала Россиюшка от француза.

«Ты не плачь, не плачь, Россиюшка: Бог тебе поможот!»

Собералса сударь Платов да со полками,

С военными полками да с казаками.

5. Ис казаков выбирали да йисаулы;

Исаулы были крепкие караулы,

На часах долго стояли да приустали:

Белые ручушки, резвы ножечки задрожали.

Тут спроговорит[л]-спромолвил да князь Кутузов:

10. «А-й вы вставайте ж, мои деточки, утром пораняе,

Вы умывайтесь, мои деточки, побеляе,

Вы идите, мои деточки, в чистоё полё,

Вы стреляйте же, мои деточки, не робейте,

Вы своёго свинцю-пороху не жалейте,

15. Вы своёго же французика побеждайте!»

Не [в]осточная звезда в поли воссияла. —

17. У Кутузова в руках сабля воссияла.

97. Алеша Попович и сестра Петровичей

Во городе было во Киеве,

У князя было у Владимера, —

Был веть пир у его да всё веселенький.

Все на пиру да напивалися,

5. Все на весёлом наедалися.

Были на пиру да ище три брата,

Были три брата да три Петра Петровича;

Оне хвастались да своей сестрицей,

Своей сестрицей да всё Олёнушкой:

10. «У нас Олёнушка ес<т>ь умная,

У нас Петровна ес<т>ь разумная!»

Был на пиру да тут Олёшенька,

Был Олёшенька да всё поповский сын.

Как спроговорил тут Олёшенька,

15. Спромолви́л слово да всё поповский сын:

«У вас Олёнушка неумная,

У вас Петровна неразумная:

Ехал я да из чиста поля,

Подъезжал к терему Олёнушки;

20. Стукнул-брякнул я да под окошечком,

Под окошечком да под кошевчатым;

Изломал у ней да я околенку,

Я околенку у ней стекольчату, —

Выходила Олёна на крылечюшко

25. Она в одной рубашечки, без пояса,

Она в одних чулочыках, без чокотцов!..»

Тут веть трём братьям да за беду пало,

За беду пало да за досадушку.

Оне садились на добрых коней;

30. Оне поехали да во чисто полё;

Подъежжали к терему Олёнушки;

Стукнули-брякнули да под окошечком,

Под окошечком да под кошевчатым;

Изломали они у ней околенку,

35. Всё околенку да всё стекольчату, —

Выходила Олёна на крылечюшко

Она в одной рубашечке, без поеса,

Она в одних чулочыках, без чокотцов.

Тут веть двум (так) братьям да не взглянулося (так):

40. «Уш вы слуги, слуги наши верныя!

Вы несите нам да дубову плаху,

Принесите нам да востру сабельку, —

Уш мы срубим Олёнушкину голову!»

Тут Олёшенька да всё поповский сын,

45. Тут подъехал он да на добрых конях;

Брал он Олёнушку за белу руку,

Садил Олёнушку на добрых коней;

Повёз он ей да ко Божьей церкви.

Там оне да повенчалися,

50. Злачеными перс<т>нями поменялися.

Ошуркова Маланья Федотовна

Маланья Федотовна Ошуркова — крестьянка д. Чаколы, 58 или 59 лет, замужняя, родом из Заозерья. Мать, отец и две сестры ее рано умерли. Она пропела мне две старины: 1) «Цюрильё-игуменьё» и 2) «Мать князя Михайла губит его жену». Научилась она этим и другим «стихам» (она не знает настоящего народного названия старин и смешивает их с духовными стихами) на вечеринках у своей сестры-старообрядки. Последняя жила в пустыне и научилась им там: в пустыне старообрядцы песен не поют, а вместо них поют стихи. Маланья знает еще а) «Егория» и б) «Сон Богородицы» (стих), слыхала также про а) Ермака Тимофеевича, б) хвастовство братьев сестрой и в) выручку родных, — но пропеть их уже не может. Пела она хорошо.

98. Цюрильё-игуменьё

У цюдного креста у Благовешшения

Тут служило Цюрильё-игуменьё,

Сорок девиць со девицею,

Сорок стариць со старицею.

5. На правом-то крылосе Василий стоит,

А на левом-то крылосе Снафидушка стоит.

Да Василий-от поёт: «Да ты подай, Бог, Божья́!..»

Снафида-та поёт: «Да ишша я тибя не вижу,

Ишша я тибя не вижу — жить, не быт[ь] не могу!

10. Я тибя увижу — серцё зрадуитьсе!»

Спроговорит Цюрильё-егуменьё:

«Сорок девиць да со девицею,

Сорок стариць да со старицею!

Вы подите-тко, девици, во чистоё полё,

15. Во чистоё полё да к сыропегое змеи;

Попросите у змеи да зелья лютого,

Лютого зельиця розлюцьнёго —

Розлуцить нам сноха да нелюбимая!»

Пошли девици