Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 1 - Александр Дмитриевич Григорьев

богатого,

Вечёр было три поганые тотарина,

Увезли у его да доцерь Аннушку;

50. А топере те тотарья во цистом поли,

Во цистом поли да во белом шатри!»

Помутились у Михайла оци ясные,

Завинтело у Михайла ретиво серцё, —

Отворацивал Михайла добра комоня,

55. Он поехал как Михайло во цисто полё.

Он приехал как Михайло ко белу шатру;

Он вкрук шатра да поежживаёт,

Речи у их да всё выслушиваёт.

Три-то веть поганые тотаринина

60. Оне шум шумят да сами дел делят:

На первой-от пай кладут да красно золото,

На другой-от пай кладут да цисто серебро,

На третей-от пай кладут да красну девицю.

Девиця плацёт, как река тецё.

65. Ишша первой-от тотарин девку тешит он:

«Ты не плаць, не плаць, девиця-душа красная:

Уш ты мне ле, красна девиця, достанишьсе, —

Я сведу тибя, девиця, на свету на Русь,

На святу Русь, девиця, ко отьцю, к матери!»

70. Второй-от тотарин девку тешил он:

«Ты не плаць, не плаць, девиця-душа красная:

Уш ты мне, красна девиця, достанишьсе, —

Я отда[м][237] тибе, девиця, за племянницька,

Будёшь клюцьницей, станёшь ларецьницей!»

75. Девиця плацёт, как река тецёт.

Третей-от тотарин девку тешил он:

«А-й вечёр моя сабёлка не ужинала,

Паужина сабёлка не паужинала,

А сегодни моя сабля не обедала;

80. Я срублю тибе, девиця, буйну голову,

Розсеку тибе, девиця, в мелки жеребьи,

Розьмецю тобе, девиця, по цисту полю

На тарзаньё тобе серым волкам,

Черным воронам да всё на га́леньё!»

85. Помутились у Михайла оци ясные;

Он клицёт тотарьей к собе на полё:

«Вы подите-тко, тотарья, ко мне на полё,

Ко мне на полё, тотарья, со мной [б]рататьсе!»

Ишше вышли как тотарья к ему на полё, —

90. Он первого-то тотарина копьём сколол,

А другого-то тотарина конём стоптал,

А третьёго-то тотарина живого спустил

Он за те жа веть за реци за ласковы,

За те слова за приятливы.

95. Заходил же как Михайлушко во белой шатёр;

Цисто серебро да по корманам клал,

Красно золото — да по запазушью;

Брал девицю за белы руки,

За те жа веть за персни злачёные.

100. А садилса как Михайло на добра коня,

Он веть брал девицю позади собя.

Ехали они да день до вечёра,

Некоторой некоторому не выговорил.

Зговорит только Аннушка Михайлушку:

105. «Не пора ли, молодець, шатёр ставити?

Не пора ли, молодець, да дума думати?»

Как ответ доржит Михайлушко Козаринин:

«Уш ты глупая, да красна девиця,

Неразумная, да доць отецькая;

110. Ишша я веть, девиця, тобе брат родной!» —

«Прости-тко, прости, братёлко Михайлушко,

Ты за те меня за речи за глупые,

За те слова да неразумные!»

А приехали в тот город во Галицину

115. Ко тому жа ко Петру, купцю богатому.

Выходил как Петро на новы сени,

Он на те жа на балясы[238] на прикрасные;

Он выходит Петр-от, ниско кланиетьсе:

«Ты любима доць да доць Аннушка!

120. Ты пойди ко мне да хлеба кушати,

Хлеба кушати да перевару пить!»

На Михайлушка батюшко оцьми не звёл.

Заходит Анна к отьцю, к матери,

И спроведала Аннушка всё в доми, —

125. И вышла как Анна на ново крыльцё,

[На ново крыльцё, на] баляса на прикрасные:

«Ты родимой братёлко Михайлушко![239]

А-й во том было во городи во Га́лицине

У того же у Петра, купьця богатого,

130. Были поганые тотарины,

Увели у его меньшого сына Иванушка!»

Помутилисе у Михайла оци ясные;

Отворацивал Михайла добра коня,

Он поехал как Михайло во цисто полё.

135. Он приехал как Михайло в саму матицю*[240];

Он прибил-притоптал да все[х] тотари[н]ов;

Цисто серебро да по корманам склал,

Красно золото — да по запазушью;

Он брал молотьця да за белы руки,

140. Он за те жа за персни за злачёные.

Он садилса как Михайло на добра коня;

Он брал молотьця да позади собя.

Они ехали двоима день до вечёра,

А приехали во тот город во Галицин

145. Ко тому же ко Петру, купьцю богатому.

Выходит Петр-от на новы сени,

Он на те жа на баляса прикрасные;

Он выходит Петр-от, ниско кланеитьсе:

«Ты любимое дитетко Иванушко!

150. Ты поди-ко ко мне да хлеба кушати,

Хлеба кушати да перевару пить!»

На Михайлушку батюшко оцьми не звёл.

Злезал как Михайлушко с добра коня,

Он вскрывал баляса-ти прикрасные;

155. Ишше сам он по балясам похаживаё:

156. «Не в первый я зашёл, да в по[с]ледний к вам!»

90. Илья Муромец и Идолишшо

Подымалосе Идолишшо[241].

В долину Идолишшо пяти сажо́н,

В толщину Идолишшо полуторых;

Запретил просить милостинку Христа ради:

5. «Вы просите-тко милостинку ради Идола!»

Що для Идола да пир хотят зделать

И варят пива да на поварнях жа.

Собираютьсе да все...[242];

Посылают за старым казаком,

10. За старым казаком за Ильей за Муромцем,

Ешшо послали калику да перехожую.

И пришол калика да перехожая,

Росказал как Ильи Муромцю про Идолишша:

«Поднялось во городи...[243],

15. Подымалось Идолишшо великоё;

Запретил он милостыни просить Христа ради:

Вы просите милостыни ради Идола!»

Ишше да стар казак да пешой пошёл;

Посадил калику да перехожаго,

20. Посадил калику да на добра коня;

Он сам коню да наговариват:

«Ты бежи-тко, конь, да не срони калику,

Не срони калику да перехожого!»

Он сам пешой идёт да подорожну палицу под полой несёт.

25. Он дошёл до поварьни да запросил пивьця Христа ради:

«Вы подайте мне пивьця Христа ради!»

Тут как