Джульетта - Энн Фортье

Не остановись мы на том месте при слабом огоньке опустевшей зажигалки, могли и вовсе не заметить отверстия в стене слева от нас. Дыра была всего лишь полтора фута шириной, но, насколько я разглядела, встав на колени и сунув голову внутрь, там начинался наклонный туннель по меньшей мере тридцати - сорока футов длиной, вроде воздуховода в пирамиде, который наверху заканчивался крошечным полукруглым пятнышком голубого неба. Мне даже показалось, что я слышу шум транспорта.

- Слава тебе, Мария! - возликовала Дженис. - Мы снова в игре! Иди первая. Красота уступает очередь возрасту.

Травмы и страх от передвижений по темному туннелю не шли ни в какое сравнение с клаустрофобией, охватившей меня, когда я ползла по узкой шахте и терла о камни и без того ссаженные колени и локти. Всякий раз, когда я, сжав зубы, подтягивалась вверх на полфута на мысках и кончиках пальцев, тут же съезжала вниз на несколько дюймов.

- Шевелись! - зудела сзади Дженис. - Два часа лезть будем, что ли?

- Что ж ты первая не полезла? - огрызнулась я. - Ты же у нас скалолаз хоть на балкон, хоть к черту в задницу!

- Пробуй так, - сказала она, поддерживая рукой мою босоножку на каблуке под подошву. - Упирайся и отталкивайся.

Медленно и мучительно мы добрались до верха шахты, и хотя к концу она значительно расширилась, все равно воздуховод показался мне отвратительным местом.

- фу-у-у! - сказала Дженис, оглядывая мусор, который люди накидали через решетку. - Гадость какая… Это что, чизбургер?

- Ну, я даже не знаю… Если там есть сыр…

- Ой, смотри! - Она что-то подобрала. - Сотовый! Подожди… Нет, облом. Он разряжен.

- Если ты закончила копаться в мусоре, может, полезем дальше?

Буквально на брюхе мы проползли по помойке, слишком омерзительной для описания, и наконец добрались до вычурной крышки вертикального люка, отделявшей нас от поверхности земли.

- Где это мы? - спросила Дженис, прижавшись носом к частой бронзовой решетке и разглядывая ноги спешащих по делам прохожих. - Какая-то площадь. Огромная!

- Елки зеленые! - вырвалось у меня. Я же видела это место много раз, правда, под другим углом. - Это же Кампо! - Я стукнула по крышке. - Ого! Твердая.

- Эй! Э-эй! - Дженис вытянулась, чтобы слышнее получилось. - Меня кто-нибудь слышит? Есть здесь кто-нибудь?

Через несколько секунд недоверчивое юное личико с зелеными губами и рожком мороженого появилось за решеткой макушкой вниз.

- Чао! - сказала она, улыбаясь, как в скрытую камеру. - Меня зовут Антонелла.

- Привет, Антонелла, - сказала я, пытаясь вывернуть голову и встретиться с девочкой взглядом. - Мы тут типа застряли. Ты не могла бы… найти кого-нибудь, кто поможет нам выбраться?

Через двадцать бесконечных минут Антонелла вернулась с парой голых ступней в мужских пляжных шлепанцах.

- Маэстро Липпи?! - Я так изумилась, увидев моего друга художника, что у меня почти пропал голос. - Здравствуйте, вы меня помните? Я спала у вас на кушетке!

- Конечно, я вас помню! - просиял маэстро. - Как поживаете?

- Кгхм… Вы не посмотрите, можно ли снять эту штуку? - Я просунула пальцы сквозь частую решетку. - Мы здесь вроде как застряли. А это моя сестра, познакомьтесь.

Маэстро Липпи опустился на колени, чтобы лучше нас разглядеть.

- Вы ходили туда, куда не следовало?

Я нерешительно улыбнулась:

- Боюсь, что да.

Художник нахмурился.

- Вы нашли ее могилу? Украли ее глаза? Разве я не сказал вам оставить их там, где они есть?

- Мы ничего такого не делали! - Я украдкой покосилась на Дженис проверить, достаточно ли невинный у нее вид. - Мы заблудились, вот и все. Как вам кажется, мы могли бы как-то… - Я снова стукнула по крышке люка, и снова она оказалась очень жесткой. -…отвинтить эту штуку?

- Конечно, - не колеблясь, ответил он. - Это очень легко.

- Вы уверены?

- Уверен ли я! - патетически воздел руки маэстро. - Да я сам ее сделал!

Ужином в тот вечер стала паста примавера из банки, приправленная веточкой розмарина с подоконника маэстро Липпи, а на закуску - большая упаковка пластырей на наши ссадины. Мы насилу уместились за столом в его мастерской, разделив столешницу с картинами и растениями в горшках в разной степени увядания, но все равно художник и Дженис весело болтали, как старые друзья.

- Вы сегодня очень молчаливы, - сказал мне маэстро, отсмеявшись и подливая нам вина.

- Джульетта поссорилась с Ромео, - объяснила за меня Дженис. - Он сравнил ее с луной и сильно промахнулся.

- А! - сказал маэстро Липпи. - Он приходил сюда вчера вечером с несчастным видом. Теперь я понимаю почему.

- Он был здесь вчера? - переспросила я.

- Да, - кивнул художник. - Сказал, что вы не похожи на картину, что вы гораздо красивее и куда более - как он выразился? - ах да, фатальны. - Маэстро широко улыбнулся и игриво поднял за меня бокал.

- А он случайно не упоминал, - резко сказала я, не успев смягчить тон, - почему играет со мной в чокнутые игры, вместо того чтобы прямо сказать: «Я Ромео»? Я же принимала его за другого!

Маэстро Липпи удивился.

- Но разве вы его не узнали?

- Нет! - Я горестно схватилась за голову. - Не узнала. Кстати, как и он меня.

- А что вы можете нам рассказать об этом парне? - спросила Дженис. - Многие знают, что он Ромео?

- Все, что мне известно, - пожал плечами маэстро Липп, - он не хочет называться Ромео. Его только родственники так зовут. Это большой секрет, не знаю почему. Он взял себе имя Алессандро Сантини…

Я судорожно втянула воздух:

- И вы с самого начала знали его имя? Почему же мне не сказали?

- Я был уверен, что вам это известно! - парировал маэстро. - Вы же Джульетта! Может, вам нужны очки?

- Извините, - перебила Дженис, потирая ссадину на локте. - А откуда вы знаете, что он Ромео?

Маэстро Липпи остолбенел:

- Я… я…

Дженис вытянула из упаковки новую полоску пластыря.

- Только не говорите, что знали его в прежней жизни.

- Нет, - нахмурился маэстро. - Я узнал его по фреске в палаццо Публике. А потом увидел у него на руке орла Марескотти… - Взяв меня за руку, он указал на внутреннюю сторону предплечья: - Вот здесь. Разве вы не замечали у него татуировку?

На несколько секунд я погрузилась в воспоминания и вновь оказалась в подвале палаццо Салимбени, куда пришла жаловаться, что меня кто-то преследует, и где старалась не обращать внимания на татуировку Алессандро. Даже когда я узнала, что это у него не просто сувенир с буйных весенних вылазок в Амстердам, в отличие от двусмысленных картинок на животе Дженис, мне не пришло в голову, что это готовый ответ на загадку. Я слишком увлеклась поисками дипломов и предков на стенах его кабинета, чтобы понять, что этот человек не выставляет свои добродетели в серебряных рамочках, а повсюду носит их с собой в той форме, которую они принимают.