Одна жизнь – два мира - Нина Алексеева

Еще с нами плыл славный веселый молодой человек Юрий, сын или племянник Сергея Лазо, да, да, того самого Лазо, главкома Красных войск, установившего советскую власть на Дальнем Востоке и в Приморье. Того самого, которого японские интервенты и белогвардейцы вызвали на совещание в штаб японских войск, арестовали, пытали, замучили и живого сожгли в паровозной топке в 1920 году. Юра всю дорогу развлекал нас всех, играл на гитаре и перепел нам все песенки Вертинского не хуже самого Саши Вертинского.

А когда провожали меня шумной толпой из Владивостока, он, стоя на перроне, пел песню Вертинского: «Часы считать, часами мерить. Я научусь в разлуке жить. Я буду жить, я буду верить, я буду помнить и любить». Это был год, когда Вертинским увлекались все, как тогда говорили, «взахлеб».

И когда поезд тронулся проводник, грустно сказал: «Так это вы одна едете, а я думал, что вся эта веселая компания с нами поедет».

Вернувшись с Дальнего Востока, я готова была уже через пару месяцев защищать дипломный проект. Но вдруг поняла, что я жду ребенка, а первые месяцы беременности я переносила так тяжело, что мне потребовался не только отпуск, а даже санаторное лечение, и скорым поездом «Москва — Севастополь» я выехала в Крым.

Рано утром сошла в Севастополе с поезда, иду к автобусу, дальше в Симеиз — приморский климатический курорт недалеко от Ялты на южном берегу Крыма, а в какой санаторий идти, еще не знаю. Тащу чемодан к автобусу, к нему привязаны ремнями валенки, крымские ребята бегут за мной, тычут пальцем в валенки и спрашивают:

— Тетенька, что это?

В Крыму никто в валенках не ходит, но из Москвы я выехала в трескучий мороз.

От Севастополя до Симеиза, кажется, 70–80 км. Автобус мчался все время вверх, как по спирали. Дорога невероятно крутая, чувствуешь себя, как на карусели. И вдруг на самой высокой точке, на самой живописной вершине нашего путешествия водитель сообщил: «Остановка, перекус!»

Знаменитые Байдарские ворота, высота 503 метра — перевал через Крымские горы, отсюда спуск вниз от Байдарской долины к Черному морю. Все с облегчением вздохнули, радостно вылетели из автобуса и помчались в ресторан.

Рестораном оказалась церковь, стоявшая с незапамятных времен на этой скале. Кому пришла в голову идея закрыть ее и переоборудовать в чебуречную? Стены внутри расписаны ликами каких-то угодников, старинными изречениями, написанными славянской вязью, кто-то усиленно старался прочесть вслух, что там написано, но ни я, ни кто-либо другой из сидящих вокруг меня, я уверена, ничего в этом не поняли.

Все быстро расселись вокруг столов, чебуреки были замечательные, а головокружительная красота вида на море и на все окрестности с этой возвышенности просто захватывала дух. Но когда наш автобус пошел винтить дальше по дороге вниз, произошло что-то невообразимое. Всех укачало, всех тошнило и рвало. И когда водитель остановил автобус и выкрикнул «Алушта», все не вышли, а просто вывалились из автобуса. А вокруг уже бегали турки в черных бараньих шапках с нарезанными на подносах ломтиками лимона и кричали во всю глотку «Скорая помощь! Скорая помощь!» Очнулись мы только тогда, когда очутились на распределительном пункте. На этом закончился первый этап нашего путешествия.

Огромная приемная, народу много. По-видимому, кроме нас, сюда уже раньше приехало несколько автобусов.

Распределение шло очень быстро, за столом сидел человек, задавал пару незначительных вопросов и отправлял вас в соответствующий санаторий. Одних в туберкулезный, других в невралгический и т. д.

Меня «распределили», как тогда мы говорили, в Симеиз в невралгический санаторий «Красный Маяк». Санаторий роскошный, главный корпус в каком-то старинном «замке». С двух сторон новые пристройки: слева для медицинских процедур, справа мужской корпус и административные помещения. И вся эта красота стоит на высоком берегу Черного моря.

Окружен этот санаторий всевозможными субтропическими деревьями и растениями. В январе в цвету орхидеи, олеандры, зеленеет магнолия. И зима здесь такая редкость, что когда вдруг однажды чуть-чуть не то запорошил снежок, не то просто побелело от утреннего инея вокруг, все уже пели песенку Вертинского не «Как дикая магнолия в цвету», а «Как дикая магнолия в снегу». А через полчаса вновь засияло солнце, иней растаял, и птицы запели во все голоса.

Меня поместили в главном корпусе с видом из окна прямо в парк. Вход в нашу комнату был также прямо с высокого крыльца, по углам и на ступеньках которого стояли огромные вазы, полные пахучих, цветущих растений.

На моей кровати у окошка лежало чистое постельное белье. Я быстро застелила кровать и собиралась выйти в сад, как в комнату вошла высокая, стройная женщина, себя я еще в то время считала девчонкой, а она мне показалась солидной лет 30-ти дамой.

— Наталья Николаевна, — протянула она мне руку, — вот видите, я вас нашла. — Заметив мое удивление, она улыбнулась и продолжала: — Знаете, как это вышло? Вы уехали, а когда подошла моя очередь, я попросила распределителя: «Отправьте меня тоже туда, куда вы отправили девушку в красном плаще». Он немного подумал и вспомнил: «В Симеиз, в санаторий „Красный Маяк“». — Так, пожалуйста, туда и меня отправьте. Так я очутилась здесь. Здесь я так же заявила главному врачу: «К вам недавно прибыла девушка в красном плаще» — «Да помню». «Так, пожалуйста, — взмолилась я, — поместите меня вместе с ней в одну комнату». И вот я здесь.

— Так, значит, будем знакомы. Меня зовут Нина.

На меня она произвела такое приятное впечатление, что я готова была обнять ее.

Мы вместе вышли, болтая о разных дорожных пустяках. Вместе пошли ужинать. Главный врач оказался таким чутким, что даже посадил нас за один и тот же стол. В этом санатории кормили на удивление вкусно и обильно. На ужин были поданы нам такие вкусные морковные и капустные котлеты со сметаной, что я готова была заказывать их каждый день. К концу дня вывешивалось меню, и каждый получал то, что заказывал. Вечером перед сном, после прогулок или после кино, в столовой на столе лежали печенье, булочки, кувшин с молоком. Я попросила йогурт вместо молока, так мне прямо в комнату ставили баночку йогурта с печеньем.

На следующий день после тщательного осмотра врач назначил нам всевозможные процедуры, которые должны были оздоровить и укрепить наше здоровье.

Через несколько дней, после акклиматизации, наступили дни прогулок и экскурсий, все здесь было бесплатно — концерты, кино. Вечером билеты в кино лежали у каждого отдыхающего прямо на столе. Мы с Натальей Николаевной часто отказывались от кино, а просто отправлялись бродить по аллеям, любоваться морем и дышать, дышать таким сладким ароматным воздухом, который, казалось, можно пить просто рюмками.

За нашим столом сидело шесть человек, все молодые здоровые ребята, рабочие со всех концов нашей страны, один был даже с Дальнего Востока, другой — веселый казах, всех смешил необыкновенными выдумками, ленинградец — токарь с какого-то завода. Это был обыкновенный санаторий для всех, а не какой-то специальный, которых тогда еще было не так много.