Причуды богов - Елена Арсеньева

– Так ведь это чистая отрава! Вон барин еговчера тоже хлебнул, как приехал домой. Утром мне сказывал: глотнул – и будтоумер. Да что! – таинственно вытаращил глаза Антоша. – У него тожепамять отшибло! Откуда, говорит, в доме взялась эта гадость? Я и говорю:окститесь, барин-граф, вы ж его сами в подарок барыне прислали несколько днейтому! Вино да платье, говорю. А он головой мотает: какое, мол, платье?Опомнись! Я ж в войсках – до платьев ли там?! Как есть памяти решился,подчистую!

Юлия прикрыла глаза. Мысли неслись, обгоняяодна другую. Да нет, всего этого не может быть! Ведь грабители унесли вино!

Она так и сказала Антоше, чем смертельно егообидела.

– Да коли не верите, пойдите да самипоглядите, барыня! – запальчиво выкрикнул он. – Я отродясь не врал,поздно начинать-то!

Слышать слово «поздно» из уст двадцатилетнегопарня было, конечно, устрашающе, и Юлия, не сдержавшись, прыснула. Антоша вовсенасупился, сел на крыльцо, принялся ковырять землю щепкою.

– Ну ладно, не дуйся, а то лопнешь, –примирительно сказала Юлия. – Пойду погляжу твое вино.

– Мое! – возмущенно пискнул Антоша, ноЮлия уже пошла в дом.

Ей пришлось скрепить сердце, прежде чем войтив эту спальню, где вчера страстно плясали огоньки свечей, а на полу валялосьчерное платье вперемешку с кружевным бельем.

В комнате все еще витал этот душный,сладковатый аромат. Только теперь к нему примешивался острый бражный дух. Ну ину! Бочонок «мозельского» стоит как ни в чем не бывало. Но ведь его не было, небыло, Юлия отчетливо помнила, его украли вместе с платьем… украли с платьем…

И снова что-то мелькнуло в голове, обожгло, датак, что она схватилась за виски.

Платье! То самое платье! Неужели Зигмундприслал ей платье Ванды? Ее, конечно!

Юлия вчера снова видела его, это оно было,оно, женщины в таких вещах не ошибаются. Да нет, глупость! Выходит, теграбители, с которыми столь храбро расправилась Баська, забрали платье и винолишь для того, чтобы первое вернуть владелице, то есть Ванде, а второе сновапринести в ограбленный дом?

– Верно, попробовали, да не по вкусупришлось, – усмехнулась Юлия, но улыбка замерла на ее губах.

Что-то словно бы пронеслось в воздухе… такоеуже бывало с нею раньше. Осенило – вот оно, слово, и лучше не скажешь.Прозрение осенило ее своим крылом, и четкие, связные образы прошли в голове,уже не беспорядочно мелькая, а ровной чередой.

Платье. Все дело в нем. Кто ж еще так хорошознал Юлию, чтобы предвидеть, как уязвит, как ранит ее присылка поношенногоплатья, пахнущего духами другой женщины? Рассчитанный удар! Надо полагать, сгоря ей следовало бы выпить вина… чтобы сделаться послушною игрушкою в рукахнепрошеных гостей. Может быть, они и не убили бы ее, но после их визита Юлияоправилась бы не скоро.

А может быть, об этом узнали бы и другие.Узнало бы село! Может быть, комната была бы хорошо освещена, так что с улицыможно было бы увидеть, какую оргию устроила с двумя голыми мужиками женарусского графа! И впервые Юлия подумала, что и вчерашнее любодейство мог видетьвсякий нескромный глаз, глянувший в сияющее, незанавешенное окно. Как-то всеэто… театрально.

Театрально! Освещение! «Как говаривал нашнезабвенный пан Аскеназа, освещение на сцене – первое дело…»

Все происходящее – лишь сцена, на которой Ружаиграет роль за ролью!

Юлия стиснула зубы. Как можно быть такойслепой, такой глупой?! Грабители, здоровенные мужики, ударились в бегство отодного тычка женских рук – вот уж воистину одним махом семерых побивахом! Даэто все очередная мизансцена, выстроенная Вандой как запасной вариант на тотслучай, если Юлия не станет пить и ее не удастся опозорить: храбрая Баськаспасает свою хозяйку… чтобы потом с ее рекомендацией получить доступ в домДибича. Надо думать, если бы Юлия все-таки выпила вина, именно Баська«разогнала» бы насильников и «спасла» хозяйку, пока ее не «замучили» досмерти, – опять же заслужив ее вечную благодарность. И все по наущениюВанды, замыслившей убийство Дибича… Баська, значит, была всего лишь куклою вруках этой умнейшей, хитрой, коварной, как дьяволица, храброй, будто эскадронгусар, всегда готовой рисковать, умеющей повелевать людьми, предусматривать все– и сметать со своего пути всякое препятствие… Вроде того, как вчера устранилаЮлию, чтобы предаться страсти с Зигмундом. Понятно теперь, что никакой нибанник, ни лазьник, ни черт с рогами и в мыслях не держали запирать Юлию вбане, а потом выпускать – очень вовремя выпускать, чтобы она попала взрительный зал в разгар финальной сцены. Конечно, это сделали подручные Ванды –возможно, те же самые, что «сражались» с Баськой. Но откуда могла проведатьВанда, что Юлия собирается в баню Зофьи?

И снова Юлия горестно усмехнулась: да несобиралась она в эту баню-то! Это ведь предложила сама пани Зофья, и выгляделовсе так естественно, что Юлия весьма охотно попалась на крючок.

Она нахмурилась. Что-то еще стояло за всемэтим: за вчерашнею запертой дверью баньки, за множеством свечей, за бочонком свином, за обнаженной Вандой, неистово скачущей на бессильно простертом телеЗигмунда… Было, было что-то еще, но сейчас она никак не могла сообразить, чтоэто, не могла поймать новую догадку, которая ускользала от нее, подобнохолодным, хитроумным расчетам Ванды.

Ясно было лишь одно: пани Зофья действовала поуказке Ванды, а коли так, она знает, где Ванда, и может о том сказать Юлии.Скажет! Надо ее припугнуть смертью Дибича, тем, что русские от Клешева камня накамне не оставят, чтобы отыскать убийцу фельдмаршала, – и Зофья всеоткроет! Но надо спешить, чтобы Ванда не успела далеко уйти.

Юлия опрометью выскочила из комнаты, слетела скрыльца и кинулась через сады к дому Зофьи.

– Что вы, барыня? Куда вы, барыня? –всполошенно закудахтал Антоша, грубо вырванный из сладкой дремоты на солнечномприпеке, но Юлия на него даже не глянула.

Она, конечно, не сомневалась, что пани Зофьястанет запираться, однако все вышло совсем не так: запираться было простонекому. Дом оказался пуст. Юлия сбегала в коровник, но молочницы, разумеется,не оказалось и там: коровы-то в эту пору еще в стаде. Молоко по домам своихнемногочисленных покупателей пани Зофья разносила утром, а в это время онаобычно возилась в своей чистенькой, сметанно-белой кухне, отжимая творог, делаяпахтанье, сбивая масло…

Где же она?!