Война и потусторонний мир - Дарья Раскина

но старуха, тут же забывшись, прикрыла гладкие набрякшие веки, а пригревшись, и вовсе стала клевать огромным, загнутым вниз носом.

Разлив чай и кинув подозрительный взгляд на гостей, Федор удалился.

– Что-то случилось? – спросила Сашка, как только они остались одни. – Вы в опасности?

Ягина открыла несессер и с совершенно невозмутимым видом достала оттуда самый настоящий огурец. Его даже можно было бы назвать обычным, если бы за окном не лежали метровые снежные заносы. Разломав пополам, она положила его перед котом. Тот не побрезговал.

– Вы помните иглу, что отдал вам Кощей?

– Неясно, словно во сне, – призналась Сашка. И тут же усмехнулась: – Помню только, что в нужный момент ее у меня не оказалось.

Ягина ничуть не смутилась.

– Да, я взяла ее. Нетрудно было догадаться, что Кощей задумал подлость, и мне хотелось нарушить его планы. Я смогла, но… ненадолго.

– Ненадолго?

Ягина торопливо сняла не по сезону тонкие перчатки и обняла ладонями фарфоровую чашку.

– Иглу у меня украли. Не знаю, кто и как, но это случилось. И вот, три дня назад, я узнала…

Снова потянувшись к несессеру, она достала номер «Потустороннего вестника» и положила на стол перед ними. Петр глянул, и из груди у него моментально вышел весь воздух.

«Императрица мертва!» – значилось на первой странице огромными буквами. И ниже: «Цесаревич Константинъ арестованъ, казнь назначена на утро». И еще ниже, занимая почти всю страницу: «Объединенные силы Мертвого и Болотного царствъ перешли границу имперiи. Новая война неизбежна».

– Что значит… мертва? – вскликнул Петр, едва дочитав. – Как такое возможно?

Сашка без слов сорвалась с места и кинулась вверх по лестнице.

– Она мертва не в вашем значении слова. – Ягина выдернула газету из его рук и принялась ее складывать, квадрат за квадратом. – Иверия слишком сильна, даже заговоренная игла не убила ее, а погрузила в то, что мы называем мертвым сном. Древнее заклятье, способное усыпить навеки.

– Навеки? – ужаснулся Петр. – Но все же, если это сон, ее возможно пробудить?

Ягина посмотрела на него долгим и словно бы даже испытывающим взглядом. Ответить она не успела – по лестнице прогрохотали, звеня шпорами, гусарские сапоги. Сашка, в полной форме и с дорожной сумкой (когда только успела собрать? неужели хранила на подобный случай?), торопливо пробежала до коридора и крикнула Федору приказать седлать Делира. На бедре у нее висела отцовская сабля, украшенная кисточкой-темляком.

– Вы сможете провести нас через врата? – спросила она у Ягины.

– Я – нет, а вот гран-мама… Если вам угодно отправиться сейчас, я знаю место, где это будет удобнее сделать…

Все происходило так быстро, что Петр почувствовал, как голова идет кругом.

– Сандра, постой! – сказал он, хватая ее за рукав. – Что ты творишь? А как же служба? Поручик Александров? Твои круги?

Сашка посмотрела на него в недоумении:

– Какие круги, ты разве не прочитал? Казнь назначена на утро – они сломают его иглу! Петя, я не могу этого позволить.

– Но послушай, это же… – Он лихорадочно подбирал слова. Склонившись ближе, он сказал вполголоса: – Это не наш мир, Сандра… не наш долг…

Сашкин взгляд сделался незнакомым, твердым. Она выдернула руку.

– Если ты так считаешь, можешь оставаться.

Взвалив на плечо сумку, она отправилась к двери, из-за которой послышалось радостное горячее ржание.

– Федор, мою шинель! И закладывай коляску!

Ягина, поддерживая свою гран-мама под руку, отправилась следом. Проходя мимо Петра, она задержалась.

– Вы спрашивали, есть ли способ пробудить императрицу, – сказала она. – Он есть и, боюсь, касается непосредственно вас. Но… вы справедливо сказали, это не ваш мир и не ваш долг. – Она обернулась, улыбаясь: – Зефир у вас и вправду чудесный.

Запястье обожгло, будто Петр напоролся на свечку. Он вздернул манжету – там вновь проступил алый шрам в виде перечеркнутого круга.

За воротник пробрался холод, и Петр словно наяву увидел, как их с Сашкой листья отрываются от уютного дерева и устремляются вниз. Только вместо спокойного озера под ними теперь грохочет, всей мощью закручиваясь о камни, неудержимая, грозящая смертью стремнина.

Петр тяжело вздохнул и отправился за солонкой.

Благодарности

Моей семье – мужу и дочке, сестре и маме (и папе). Моим друзьям и коллегам – Зоопарку (Коту, Жукевне и незаменимой бете Лисе Уважаемой), всему бескрайнему БМ’у, чудесным Оле Олесиной и Оле Бор, а ещё Оле Cassie и Касе Цендре, академии EWA и Like Book’у, заботливому редактору Дарье Великохатько, волшебной Марии Невретдиновой и крутющей Тое Токаевой. И всем моим читателям. Спасибо вам громаднейшее за поддержку.

А ещё Льву Николаевичу, конечно. Спасибо вам от души. Без вас бы ничего этого не случилось.