В плену сердца - Тори Майрон

За всё лето Марк не ответил мне ни на один звонок и сообщение. Так же как и во всех социальных сетях от него я получал полный игнор, что не оставило мне иного выбора, как всё-таки взломать базу данных «Атриума».

К сожалению, личной информации клиентов я там нигде не обнаружил, поэтому мне пришлось собственноручно выискивать среди всей кучи записей с видеокамер те, где была заснята Николина с различными мужчинами, и по их внешности пытаться идентифицировать их личность, после надеясь найти её в компании кого-то из них. 

С какой стороны ни посмотри — задачка передо мной стояла не из лёгких. А если более подробно: крайне муторная, утомительная, переполняющая меня злостью, ревностью, отвращением и занимающая огромное количество времени, которого у меня практически не было. 

По будням я с утра до вечера был полностью занят работой в «Heart Corp», поэтому на поиски Ники мне оставались лишь ночи и выходные. И чтобы суметь найти мою девочку как можно скорее, я использовал всё свободное время по максимуму: каждый день не спал по полночи, занимаясь просмотром десятков развратных видео с Николиной в главной роли, а когда удавалось выловить кадры, где лица мужчин были хорошо различимы, принимался за идентификацию с доскональным изучением их жизни, чтобы в выходные поехать в Рокфорд для личной встречи с теми, кто подходил под критерии: миллионер и холостяк. 

Первый критерий был обязательным, ведь мужчина без данного статуса однозначно не стал бы платить шлюхе десять миллионов долларов, а вот второй был временным. Я просто решил сузить диапазон возможных претендентов до более вероятных, в первую очередь начав проверять именно неженатых постояльцев «Атриума». Но если бы холостяки в итоге закончились, я бы и до женатых добрался, так и продолжая изнурять себя этими абсолютно ненужными поисками, мотаниями между Нью-Йорком и Рокфордом, неприятными встречами с негативно настроенными ко мне мужчинами, которые раз за разом заканчивались полным провалом.

Я бы так и продолжал разочаровываться, злиться, расстраиваться, ругать себя за то, что вновь искал не того, кого надо, непрерывно умирая от мысли, что Николина всё это время страдает. А всё из-за наивной веры, будто она стала жертвой обстоятельств, которые создал для неё некий влиятельный мужчина в целях любыми способами получить от неё желаемое. 

Да уж! Жертва! Такой жертве можно только позавидовать: лощёная, эффектная, элегантно одетая и светящаяся счастьем, как новогодняя ёлка. 

В первый миг я даже не узнал её. 

Это не она — завопило всё нутро, стоило мне увидеть, как Николина без стука врывается в кабинет и с лёту повисает на шее Адама, впиваясь в его губы.

Это не может быть она — отчаянно застонала всё та же идиотская вера, когда я услышал родной, любимый голос, по которому тосковал с момента нашей разлуки, как одинокий волк.

Нет! Это точно не она! — в протесте застучало любящее до беспамятства сердце, пока я воочию наблюдал, как моя девочка с неподдельной страстью целует другого, воркует с ним, прижимается, ласкает его тело и произносит слова, в которые я так долго отказывался верить. Но она сказала их. Сказала так радостно, томно, искренне… добровольно, отчего мой влюблённый разум начал стремительно трезветь, обрушая на голову всю гадкую правду.

Да! Это она! — окончательно добила кричащая в агонии душа, когда мы встретились с Николиной взглядами. 

Секундное столкновение с родной синевой, которую я узнал бы даже в темноте среди миллионов, и во мне больше не осталось никаких сомнений. 

Не гений ты, Остин Рид, а идиот! Глупец. Влюблённый придурок. Слепец, который наотрез отказывался верить, что Николина продалась, напрочь игнорируя все факты, кричащие об обратном. Ты добровольно обманывал себя, находил ей оправдания, искал веские причины её поступку и даже умудрялся обвинять в принуждении и шантаже её начальника, лишь бы не принимать расчленяющую тебя на куски истину — твоя любимая малышка, вечная ходячая проблема, белокурая девочка, которую ты годами считал самым чистым и невинным созданием, — самая обычная продажная шлюха, с лёгкостью отказавшаяся от настоящих чувств ради богатства и беззаботной жизни. 

– Остин, – панические ноты её голоса разрезают всё пространство между нами и, точно стрелы, простреливают мне насквозь грудь. – Остин… – повторяет она тише и хватается за предплечье Адама, дабы предотвратить своё падение. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Да только ниже падать некуда, Никс. В моих глазах так точно. 

Горечь от осознания реальности неумолимо растекается по венам. И, бля*ь, становится так больно, что дышать едва получается. Будто оба лёгких разом отказывают. А вслед за ними атрофируются и все соседние органы. Один за другим. Неудержимо. За считанные секунды внутри образуется всепоглощающая пустота, что вытягивает из меня все силы. Ничего не чувствую. Словно всю жизнь высосали. Лишь только тело почему-то мелко вибрирует и накаляется, будто меня резко охватила лихорадка. Это я начинаю ощущать, как только прихожу в себя после первых, самых сокрушительных секунд прозрения. 

Короткие, но мощные по силе импульсы пульсируют под кожей, воспламеняют кровь, что собирается со всех частей тела и приливает к паху. И с каждым новым вдохом я понимаю, что дышать становится труднее уже не только от непереносимой боли в груди, но и от беспричинной, лютой похоти, вмиг пробуждающей член до полной готовности. 

Сжав с остервенением кулаки, я кое-как заставляю себя перевести взгляд от подрагивающей в шоке шлюхи на её… пардон… на нашего молчаливого босса, в чёрных зрачках которого отображается та же звериная, дикая сущность, что уже в следующий миг прорывается из глубин моего бытия. Она моментально начинает скрести по натянутым нервам, туманит разум, перехватывает контроль над телом, превращая меня в первобытное, голодное животное, жаждущее совокупиться лишь с одной-единственной самкой, которую я никак не должен хотеть. Не после того, что увидел и услышал.

Что за дичь со мной происходит? А точнее, что за дичь происходит с ним? Это же его сумасшествие я сейчас впитываю в себя. Как и тогда. На улице. Возле подъезда. 

Лицо Харта как всегда запечатано маской бесстрастия, но мне ли не знать, что она — всего лишь мишура. За ней он всегда чувствует слишком много и слишком сильно, а то, что клокочет в нём сейчас, вообще не передать словами.

Одна сверхъестественная похоть чего стоит — она нещадно прокалывает мне кожу, словно сотни тысяч огненных иголок, возбуждая каждый половой рецептор и одновременно причиняя ему боль. А за похотью, точно танком, меня придавливают такие же аномальные ревность, злость и одержимое желание схватить Ники, сжать, забрать себе, спрятать ото всех, трахать, любить, оберегать, уничтожать всех на своём пути, кто посмеет посягнуть на моё.