Корни - Алекс Хейли

Хотя Кунта никогда этого не показывал и аккуратно поддакивал, когда Белл говорила, порой он слушал ее вполуха, занятый собственными мыслями. Однажды, когда она приготовила ему кукурузную лепешку из муки, смолотой в подаренной ступке, Кунта мысленно представил, как она толчет кускус на завтрак в африканской деревне. А Белл стояла у плиты и рассказывала, что рабы жарили эти лепешки на плоских мотыгах, когда работали в поле.

Белл часто давала Кунте что-нибудь вкусное для Скрипача и садовника. Он виделся с ними не так часто, как раньше, но они все понимали. Редкие встречи становились еще более приятными, и Кунта очень ждал этих разговоров. Хотя он никогда не говорил с ними про Белл (а они никогда не спрашивали), по их лицам было понятно, что им все известно – словно он и Белл встречались на большом газоне на глазах у всех. Кунта страшно смущался, но сделать ничего не мог – да и не хотел.

Кунту все больше беспокоили серьезные вопросы, которые ему хотелось обсудить с Белл, но он так и не решался об этом заговорить. Его волновало, что в большой комнате Белл на стене висит портрет светловолосого Иисуса в рамке. Судя по всему, это был какой-то родственник их языческого бога, которого они называли «О Господь». Но все же Кунта решился спросить, и Белл сразу же ответила:

– Все попадают или в рай, или в ад. И куда ты попадешь, это твое дело!

Больше она об этом не говорила. Ответ Белл озадачил Кунту, но в конце концов он решил, что она имеет право на собственную веру, пусть даже и неправильную, а он – на свою. Он рожден с Аллахом, и он умрет с Аллахом – хотя, когда начал встречаться с Белл, у него не хватало времени на регулярные молитвы. Он решил исправиться и надеялся, что Аллах простит его.

Но теперь Кунта многое стал воспринимать спокойнее – и язычников-христиан, которые в конце концов хорошо отнеслись к иноверцу, даже такому непростому, как он. Белл всегда была очень добра к нему, и Кунте хотелось сделать для нее что-то особенное – хотя бы ступку и пестик. Однажды, когда он ехал к массе Джону, чтобы привезти мисси Анну на выходные к массе Уоллеру, Кунта остановился у зарослей камыша, которые давно приметил, и сорвал самые лучшие, какие только смог найти. Дома он расщепил камыши на тонкие волокна, выбрал самые мягкие и светлые кукурузные стебли и несколько дней плел красивый коврик с узором мандинго в центре. Получилось даже лучше, чем он ожидал. Он подарил коврик Белл, когда она в очередной раз позвала его на ужин. Она смотрела на Кунту сияющими глазами.

– На такой коврик никто никогда не наступит! – воскликнула она и убежала в спальню. Через несколько минут она вернулась, держа руки за спиной. – Я хотела подарить тебе это на Рождество, но еще успею сделать что-нибудь другое.

Белл протянула ему пару красивых шерстяных носков – в одном из них лежала мягкая шерстяная подушечка. Ни Кунта, ни Белл не знали, что сказать.

Он чувствовал аромат приготовленной еды – можно было садиться за стол. Но они продолжали смотреть друг на друга, и их охватывало странное чувство. Белл неожиданно взяла его за руку, быстро задула свечи, они вместе прошли за шторку в соседнюю комнату и легли на постель лицом к лицу. Кунте показалось, что он лист, уносимый сильным ветром. Глядя прямо ему в глаза, Белл потянулась к нему, они обнялись. Впервые за тридцать девять дождей своей жизни Кунта держал в объятиях женщину.

– Масса не поверил мне, когда я ему рассказала, – сказала Белл. – Но потом сказал, что мы должны подумать как следует, потому что свадьба священна в глазах Иисуса.

Кунте же масса Уоллер несколько недель ничего не говорил. А потом как-то вечером Белл прибежала в хижину Кунты и заявила:

– Я сказала ему, что мы все еще хотим пожениться, и он ответил, что раз мы так решили, он согласен.

Новости распространились быстро. Кунта был смущен, когда все стали подходить к нему с поздравлениями. Белл рассказала все даже мисси Анне, когда та приехала навестить своего дядю. И девочка стала носиться повсюду с криком:

– Белл выходит замуж! Белл выходит замуж!

Но в то же время в глубине души Кунта чувствовал, что он не должен злиться на эти объявления, потому что для мандинго свадьба была самым важным событием после рождения.

Белл как-то уговорила массу никуда не ездить в экипаже – и с Кунтой – в воскресенье перед Рождеством. Это был выходной день, и все могли присутствовать на свадьбе.

– Я знаю, ты не хочешь свадьбы в большом доме, – сказала она, – хотя мы могли бы так сделать, если бы я попросила массу. Я знаю, что ему тоже этого не хочется, так что в этом вопросе у нас полное согласие.

Белл решила устроить все на большом дворе перед овальной клумбой.

Все рабы собрались в лучшей воскресной одежде. Рядом с ними стоял масса Уоллер с маленькой мисси Анной и ее родителями. Но главным гостем Кунты – человеком, благодаря которому все это и случилось – был его друг, седой африканец, прибывший из Энфилда специально по этому поводу. Когда Кунта вместе с Белл оказался в центре двора, он повернулся к мастеру игры на «ква-ква», и они обменялись понимающими взглядами, прежде чем вперед вышла подруга Белл, тетушка Сьюки, главная прачка на плантации. Она предложила всем присутствующим подойти поближе и сказала:

– А теперь я прошу всех помолиться за этот союз, заключенный перед Богом. Помолимся за то, чтобы этим двоим суждено было остаться вместе. – Она чуть замялась и добавила: – И чтобы не случилось ничего, что могло бы разлучить их. И давайте помолимся, чтобы у них были крепкие, здоровые малыши.

Тетушка Сьюки очень торжественно поставила перед Кунтой и Белл большую метлу и сделала знак, чтобы они соединили руки. Кунте казалось, что он задыхается. Перед его глазами мелькали бесчисленные свадьбы, которые он видел в Джуффуре. Он видел танцоров, слышал пение и молитвы, а барабаны разносили весть о счастливом событии по окрестным деревням. Кунта надеялся, что Аллах простит его за то, что он сейчас делает, за слова, которые говорят другому, языческому богу. Аллах поймет, что Кунта все равно верит в Него, и только в Него. А потом словно издалека он услышал, как тетушка Сьюки спрашивает:

– Ну а теперь вы двое скажите, вы действительно хотите пожениться?

– Да, – тихо произнесла Белл.

Тетушка Сьюки перевела взгляд на Кунту. Он почувствовал, как она сверлит его глазами. Белл крепко сжала его руку, и Кунта заставил себя произнести:

– Да.

И тогда тетушка Сьюки сказала:

– На глазах Иисуса вы вступили в священную землю брака.

Кунта и Белл подпрыгнули над метлой – накануне Белл заставила его долго тренироваться. Кунта чувствовал себя глупо, но она сказала, что, если нога кого-то из супругов коснется метлы, это будет очень дурным предзнаменованием для брака. И этот человек умрет первым. Они благополучно приземлились за метлой, все начали хлопать и поздравлять их, а когда все успокоились, тетушка Сьюки сказала:

– Что Бог соединил, то человеку не разъединить. Храните верность друг другу. – Посмотрев прямо на Кунту, она добавила: – И будьте добрыми христианами.