Звезды – холодные игрушки - Сергей Лукьяненко

– Падла! – закричал Клей. Он опередил меня, и даже сломаннаярука словно перестала ему мешать. В прыжке он вцепился в Чужого.

Сверкнула чешуей выплюнутая Гибким рыбина. Вторая пастьударила Клея в грудь, и он упал как подкошенный.

Боевая трансформация…

Гибкий наверняка чувствовал, как я приближаюсь. Но пока я непересек периметр, он не обращал на меня никакого внимания. Выгнулся дугой,впиваясь обеими пастями в дергающиеся тела. По сизому телу пробежала красочнаяволна, и Гибкий застыл – маленькая чудовищная радуга над поверженными жертвами.

А потом я перешагнул невидимую границу…

Двухметровое лоснящееся тело пружинисто выгнулось иметнулось в мою сторону.

Время стало медленным и послушным.

Я вытянул руки, принимая удар. Тело Гибкого было скользким иупругим, как резиновая труба. Его невозможно было удержать. Но сквозьпрорванные перчатки из моих пальцев уже вытянулись длинные зазубренные когти.Куалькуа плавил мое тело, как воск.

Гибкий вздрогнул, когда когти пронзили его шкуру. Какой-тобурый гной потек наружу. Концы его тела хлестали меня по ногам. Потом однапасть вздернулась к лицу, и мне пришлось повалиться, уклоняясь от зубов. Когтинакрепко завязли в шкуре Чужого, и я с ужасом понял, что абсолютно беззащитенперед пастями Гибкого.

Контакт налажен. Подчинить или убить?

– Убей! – закричал я, даже не осознавая, о чем говориткуалькуа.

Что-то стекало с моих рук в тело Гибкого. Что-то еще болеепроворное и приспособленное, чем он сам. Что-то аморфное, плавящее по путиткани, нащупывающее нервные узлы…

Чужой затрясся мелкой дрожью, и аналогия со шлангом, черезкоторый под напором пропускали воду, стала еще более четкой. Его шкура вновьпоблекла, окрасилась сизым. Челюсти медленно схлопнулись.

Нервная система, лимфатический контур, сердечная цепь… –методично перечислял куалькуа. Он резвился сейчас, этот маленький поганец,ставший мной и спасающий мою жизнь. Он изучал и покорял новое тело. Может быть,это и не нужно ему самому, но услужить симбионту куалькуа был готов…

Прервать процессы его нервной деятельности?

– Да!

Тело Гибкого обмякло.

Я лежал, тяжело дыша ледяным воздухом и чувствуя, каквтягиваются в мое тело когти. Наконец Гибкий соскользнул с захвата. Но паратонких белых тяжей еще тянулась из прорванных перчаток в его плоть. Онипульсировали, словно что-то текло по ним.

– Выбирайся… выбирайся… – прошептал я.

Десять секунд. Я еще голоден.

Не знаю как, но я ухитрился выдержать эти секунды, покакуалькуа извлекал из тела Гибкого необходимые ему вещества.

И лишь увидев, что тяжи втянулись в меня, я повернул головунабок и меня вырвало – одной желчью.

– Ник! Ник!

Агард топтался у периметра, не решаясь переступить черту.

– Ник!

Я встал, шатаясь подошел к Тику и Клею. Паренек был ужемертв. Его ватник был разорван на груди, и огромная рваная рана дымилась наморозе. Открытые глаза испуганно и недоуменно смотрели в небо.

А Клей еще дышал. Он дополз до своего возлюбленного и схватилего за руку. Снег под ним подтаял от хлещущей крови, и я был рад, что бывшийНаставник лежит на животе и мне не видно его ран.

– Зачем? – прошептал он.

Я опустился на колени. Пахло кровью. На холоде запах былпронзительно силен, и меня снова начало подташнивать.

– Зачем… вмешался? – повторил Клей.

– Хотел помочь, – произнес я ту единственную нелепость,которая была правдой.

– Зря… дурак… регрессор…

Последняя искра жизни мелькнула в его глазах, и он добавил,словно плюнул:

– Чей ты… регрессор?

Я встал.

Отвечать уже было некому.

– Ник, Ник! – кричал из-за периметра Агард. – Ник, обернись!

…От всех вышек скользили в нашу сторону, мчались, плыли вснегу Гибкие.

– Уходи, Ник! Беги! – Агард нелепо размахивал руками. Онсловно забыл собственные слова о том, что Гибкие куда быстрее и выносливеелюдей.

Я медленно подошел к нему.

– Спасибо тебе, Тараи, – сказал я. – Не бойся за меня.

Старый историк всхлипнул. В руках он сжимал лопату.

Неужели собирался ринуться в драку? Несмотря ни на что?

– Убьют, убьют тебя, парень, – прошептал он.

– За что тебя загнали сюда, Тараи? – спросил я.

– Да какое это… – Агард в немом возмущении затряс головой.Но я ждал. – Я отыскал архивы Рига-вонючего! Да, он погасил чумную пандемию!Только вначале он ее сам инициировал! Снабдил Наставников лекарством… ивозбудителем!

Почему я не удивлен?

Слишком уж невнятно история Геометров рассказывает очеловеке, спасшем их мир. Слишком уж удачно сложился переход власти на планетек Наставникам, мудрым и добрым спасителям.

– Прощай, Агард, – сказал я. – Держись. Может быть… ещечто-то изменится.

Он воинственно вскинул лопату. В глазах его сверкнулобезумие.

– Мы… мы вместе.

Я покачал головой.

Куалькуа, начинай боевую трансформацию.

Симбионт ответил немедленно.

Рекомендую погрузиться в океан.

Я вздрогнул, посмотрев на белесую окрошку изо льда и воды.

Переохлаждения не бойся.

– Это привычная им среда, – прошептал я, глядя наколышущиеся льдины.

А ты не задумывался, какая среда привычна для меня?

Даже если ирония этой фразы была случайной, онаподействовала на меня отрезвляюще. Через минуту здесь окажутся десятки Гибких.Всех мне не победить.

Я хлопнул историка по плечу, попытался улыбнуться ему –жаль, не вышло. И побежал к воде.

– Ник! – беспомощно крикнул вслед Тараи. Последнее, что яуспел заметить, были поднятые руки двух «пациентов». Они махали мне, они желалиудачи.

Трое из десяти – это очень много. За этот мир уже стоитбороться.

Я пробежал по мелководью, пока вода не дошла до колен.

Потом нырнул.

Лед обжигал, как огонь. Ватник мгновенно намок, сковалдвижения. Дыхание перехватило, и слава богу, иначе я закричал бы и наглоталсяводы.