Унесенные ветрами надежд - Елена Сантьяго

– Ох, – сказала она. И это прозвучало почти разочарованно.

Затем ее взгляд скользнул по его телу и задержался чуть ниже живота.

– А ты уверен, что имеешь в виду не другое оружие?

Он невольно улыбнулся. Жизнь с ней будет доставлять ему много удовольствия. И вдруг он почувствовал себя счастливым, как бы это глупо ни выглядело. Неужели это любовь? Ему не с чем было сравнить свои чувства к этой женщине, однако очень было похоже на то. Несколько лет назад Джон Иверс описал ему, какова она, настоящая любовь: «Это когда висишь на крючке и спасение невозможно, но ты не хочешь слезать с этого крючка».

Что ж, это вполне соответствовало действительности. Наверное, ему следовало бы сразу же смириться с этим и извлечь из этого максимальную пользу.

Силия лежала на нарах в углу своей камеры и смотрела в темноту. Звук барабанов было слышно целый вечер, иногда ближе, иногда дальше. Но теперь он стих. Она знала, что теперь уже недолго ждать, однако, возможно, для нее все будет слишком поздно.

Сначала она думала, что хозяин поможет ей. Лорд Норингэм был здесь пару раз. Он посмотрел на нее и пообещал, что обратится к губернатору и будет ходатайствовать о помиловании, что он постарается вытащить ее отсюда.

Леди Гэрриет передала ей через него чистое платье, немного белья и одеяло, и, когда он ушел, у Силии, несмотря на то, что она все знала, появился проблеск надежды. Он дал охранникам деньги, чтобы те с ней хорошо обращались. Однако он был здесь в последний раз четыре дня назад, а позавчера на службу заступили двое новых охранников. Томас и Френсис. Она знала их имена так же хорошо, как и их сексуальные предпочтения.

Тянущая боль внизу ее живота немножко стихла, однако кровотечение продолжалось. Томас и Френсис в последний раз насиловали ее вдвоем, и ее тело не выдержало. Вскоре после этого у нее начались боли, затем появилась кровь, и в конце концов произошел выкидыш. Она доползла до ведра, села на него и со стонами и плачем еле-еле выдержала эти судороги. Потом, скорчившись от боли, она дотащилась до нар, ожидая темноты и молясь, чтобы это продлилось недолго. В какой-то момент в камеру зашел Томас. Он уже из коридора увидел кровавый след и стал орать во все горло, как будто это она была виновата в том, что здесь произошло.

– Проклятье, ты что, собралась здесь и сейчас подохнуть? – ругался он.

Она ничего не ответила, и тогда он открыл зарешеченную дверь и с помощью фонаря сначала осмотрел Силию, а затем и ведро с близкого расстояния. Затем он стал ругаться еще громче и позвал Френсиса, чтобы тот тоже посмотрел на эту картину.

– Если она сдохнет, то вину возложат на нас, – озабоченно сказал Френсис. – Все увидят, что мы с ней сделали.

– Чушь! У баб может произойти выкидыш ни с того ни с сего. Можешь спросить мою старуху. У нее их было уже три, а меня даже не было и близко, когда это произошло.

– Фу, как это противно. Если бы я знал, что она на сносях, то никогда бы к ней не притронулся!

– Только не делай вид, что ты ни при чем. Ты же получил убийственное удовольствие, или нет? Ты же не меньше трех раз залезал на нее, и это всего за час.

Силия притворилась, что спит, а оба надзирателя удалились, все еще споря о том, кто виноват, и о том, что, может быть, лучше просто убить ее, а потом сказать, что она умерла сама по себе.

– Это было бы очень кстати для совета, – сказал Томас. – В конце концов, ее все равно должны повесить. А мы сэкономим им деньги за палача. Им даже не нужно будет ремонтировать виселицу.

– Но ведь может всплыть, что мы убили ее! У нас будут большие неприятности!

– Значит, нам нужно сделать это так, чтобы никто ничего не заметил. Чтобы все выглядело таким образом, будто она умерла от выкидыша. Такое бывает постоянно, я уж точно знаю. Моя старуха в прошлый раз чуть не истекла кровью.

– Хм, – задумчиво произнес Френсис. – Я слышал, что если прижать подушку к лицу, то потом никто не догадается, что человек отдал концы с чьей-то помощью.

Томас издевательски рассмеялся:

– У тебя что, есть подушка?

– Нет, тут нет. Но есть в моей постели. Принести ее?

– Кусок материи тоже сгодится. Придавить к лицу, и все закончится очень быстро. Снимай-ка свою жилетку.

– Это хорошая материя, – возразил Френсис. – Я не хочу, чтобы она испачкалась.

– Чего ты хочешь? – рассердился Томас. – Чтобы она пожаловалась на нас или чтобы она замолчала на веки вечные?

– Ты же говорил, что ей все равно никто не поверит.

– Это было до того, как из нее начала литься кровь, как из зарезанной!

Френсис помедлил, но затем с отвращением сказал:

– Ну ладно, но делать это будешь ты.

– Значит, тебе придется ее держать.

Силия услышала звуки шагов и какой-то материи. Она выпрямилась, села на нарах и закричала. Мужчины сразу же подскочили к ней. Френсис прижал ее спиной к нарам, уперся коленями в ее ноги и схватил за руки, а Томас изо всей силы прижал свернутую жилетку к ее лицу. Колючая материя отвратительно воняла потом, и уже через несколько мгновений Силия почувствовала, что теряет сознание. Томас был прав. Это кончается очень быстро.

Акин ждал до наступления сумерек. Звук барабанов служил ему сигналом, куда можно идти, не будучи обнаруженным. Он же предупреждал его, где нужно быть осторожным и где находятся собаки и вооруженные люди. Он отправился в дорогу один, потому что одному было легче прятаться и он меньше привлекал к себе внимание. Двое других его людей уже находились в городе. Это были Иан и Дапо. Они вышли раньше, чтобы затем присоединиться к нему.

Вблизи плантаций Акин проявлял особую осторожность. Там он передвигался, изображая усталого раба, – согнувшись и волоча ноги, из-за чего даже с близкого расстояния ничем не отличался от других рабов. Когда он оказывался в лесу, то переходил на бег. Бежал он быстро и легко, не останавливаясь даже для того, чтобы передохнуть. Приблизившись к Бриджтауну, Акин снова стал вести себя осторожнее, стараясь оставаться в тени и на каждом шагу проверяя, нет ли кого поблизости, чтобы сразу же спрятаться за деревьями и кустами, если кто-нибудь появится. На нем были темно-серая рубашка, доходящая до колен, и бриджи такого же цвета, которые позволяли его фигуре сливаться с наступающей темнотой. За поясом, под широкой рубахой, у него были спрятаны два мачете и два пистолета.

Сейчас он сидел перед каретой, где ему пришлось прятаться, прямо напротив задней стены тюрьмы. Сама она находилась в четверти мили от остальных зданий гарнизона. Это было невзрачное старое кирпичное строение без окон. Ирландец Иан днем очень точно разведал местность. В широкополой соломенной шляпе и с мешком бобов на спине он отмечал, когда происходит смена караула в гарнизоне, сколько людей несут там службу ночью, когда они совершают обходы и как они вооружены, а также то, кто из них был выделен для охраны тюрьмы.