Цитоник - Брендон Сандерсон

все остальное было ерундой. Даже если что-то пойдет не так, они должны оставить ее в покое. По крайней мере, она на это надеялась.

Пока мы летели, я снова попыталась прислушаться к разговорам делверов. Они нас еще не заметили. Им действительно было трудно заглянуть далеко в пояс, и они потеряли нас из виду среди всех обитателей Твердыни. Но чем ближе мы подходили, тем больше была вероятность, что они увидят наш корабль.

– В конце концов, делверы нас заметят, – объяснила я всем. – Вероятно, это произойдет, когда мы с Четом вступим во взаимодействие с последним порталом на Пути Старейших. Раньше это каждый раз было для них маячком. Как только я получу знания этого последнего пункта, нам нужно будет бежать. К сожалению, единственный реальный способ – сделать это через световспышку. Мы не можем ждать, пока откроется портал в Твердыне, – это слишком опасно. Делверы все упорнее стремятся меня убить: чем дольше я остаюсь здесь и чем больше их секретов я знаю, тем становится все хуже. На мой взгляд, наша единственная надежда – в тот момент, когда мы закончим с последним набором воспоминаний, броситься во световспышку. Мы должны каким-то образом уклониться от того, что делверы будут бросать в нас, проникнуть во световспышку и продержаться там достаточно долго, чтобы мы с Погибелью смогли совершить гиперпрыжок обратно на Россыпь.

– Я согласен с мисс Найтшейд, – сказал Чет. – Это самый разумный образ действий и наш наиболее вероятный шанс на спасение.

– Что с вами будет в нашем измерении? – спросила я его. – Вы же не превратитесь снова в гигантский, размером с планету, клубок боли и истерик, правда?

– Нет, – сказал он. – Но я точно не знаю, что произойдет. Посмотрим. Вполне возможно, что после того, как вы уйдете, я продолжу прятаться в «нигде».

Он… лгал? Я дотронулась до него цитонически. И почувствовала… страх? Не ощущение, что он нас предает или что-то в этом роде. Просто беспокойство.

Что ж, полагаю, это я могу понять.

– Чет, – спросила я, – у вас есть какие-нибудь идеи, чем будут швырять в нас делверы, как только поймут, что мы пытаемся сбежать через световспышку?

– Они создадут преграды, – ответил он.

– И какого рода преграды ты имеешь в виду, о странный человек, который к тому же является непознаваемой сущностью? – уточнил Хешо. – Будет ли это похоже на то, как они переместили сюда целый город, чтобы помешать нашей дуэли?

– Да, возможно, – сказал Чет.

– А они могут создать себе тела? – спросила я. – Как это сделали вы.

– Такое тоже возможно, – сказал Чет. – Я имею в виду, да. Если я смог это сделать, то и они смогут. Но это опасно. Чтобы полностью воплотиться, мне пришлось признать время и индивидуальность. А всякий раз, когда они испытывают нечто, заставляющее их немного отличаться друг от друга, это меняет их – и они ненавидят подобное.

– Давайте предположим, что они действительно создадут себе тела, – сказала я. – Поскольку будут в отчаянии. По крайней мере, давайте предположим, что они собираются создать каменные сферы, чтобы попытаться уничтожить меня, как это было в лабиринте делвера.

– Это может стать проблемой, – сказал Чет. – Снаружи, в своем измерении, вы сражались только с одним делвером. Здесь вы можете столкнуться с превосходящим противником – во световспышке тысячи делверов. И вы не можете убить их с помощью деструкторов. Они могут просто разрушить тело и создать новое.

Когда он говорил о делверах, он звучал совершенно не по-четовски. Его голос был усталым и обезличенным. Мне было стыдно за то, что я заставила его признать свою двойственную природу, но мне нужны были ответы. Потому что чем больше я размышляла, тем больше беспокоилась. Я очень надеялась, что в последнем портале мы найдем ответы. Возможно, если нам повезет, он не будет заблокирован и мы сможем сбежать.

Но что, если бы нам пришлось пойти на штурм? Как мне противостоять одновременной атаке тысяч делверов? Эта мысль была настолько пугающей, что мой разум просто зациклился на ней. Поэтому я отступила и подвела итоги, как меня всегда учили. Проверьте, что у вас в арсенале. А что было у нас?

Один корабль, первоклассный, но все же чуть менее крутой, чем когда-то был у М-Бота.

Один дрон, в которого в крайнем случае можно поместить М-Бота.

Одна человеческая женщина, слегка помятая. Опытный пилот, но почти ноль во всем остальном.

Один лис-самурай ростом двадцать пять сантиметров. Бывший император великой нации, ныне лишенный воспоминаний. Хорошо вписывается в большой подстаканник, предназначенный для фляги в невесомости.

Один своевольный искусственный интеллект. Полностью осознающий себя и овладевший эмоциями. Хронически болтливый. Теперь способный управлять кораблем. Но плохо. Потенциально способный делать то, на что способны делверы, если бы мы смогли выяснить, что это и как все это работает.

Один межпространственный разумный слизень, способный к телепортации и изменению своей формы. Сейчас прячется в кармане и изо всех сил старается быть незаметным.

И наконец, одна непостижимая сущность из совершенно чуждого измерения. Лишь недавно создавшая себе личность и вселившаяся в тело давно умершего исследователя.

Я очень надеялась, что выживу, потому что Бабуле обязательно стоит добавить эту историю в свой репертуар. Дети в будущем станут твердить, что мои приключения слишком уж диковинные, а значит, я не реальная историческая личность, а явно выдуманная, как Гильгамеш или Дэвид Боуи.

– Наш враг боится меня, – сказала я своим спутникам. – Мы должны это использовать. Как бы нам сыграть на их страхах?

– Интересная идея, – сказал Чет. – Если вы сможете заставить их почувствовать подлинный ход времени, им это будет ненавистно. Но здесь трудно хоть кого-то заставить почувствовать ход времени.

– О! – сказал М-Бот. – Мы можем заставить их чувствовать эмоции. Разве это не будет тоже им ненавистно? Ну, в смысле – это же прекрасно и неприятно одновременно.

– Они уже испытывают эмоции, – объяснил Чет. – Общие для них… для нас. Мои соплеменники испытывают раздражение и ненависть по отношению к звукам и переживаниям в «где-то». Это чисто эмоциональная реакция. Они ненавидят боль, конкретные ее виды, но не эмоции в целом – до тех пор, пока они все чувствуют одно и то же. Но опять же делверы – не групповой разум. Они не разделяют мысли, они просто всегда думают одинаково. Потому что идентичны во всем.

Кроме Чета, которого я изменила.

– Это полезная информация, – сказала я. – Но меня они боятся особо.

Чет подался вперед:

– И не зря. Когда вы впервые заговорили со мной, Спенса, и показали мне, кто вы такая, я увидел в