Карл Смелый. Жанна д’Арк - Александр Дюма

С этого времени Жанна больше не колебалась и в душе приготовила себя к уходу; но для девушки было настолько трудно принять такое ужасное решение — покинуть роди­телей и родину, что день шел за днем, а обессиленная Жанна все время проводила в слезах. Однажды, когда она плакала так, ее застал врасплох Пьер, ее младший брат; она очень любила его, и он, со своей стороны, тоже очень любил сестру. Он спросил ее, что с ней происходит. Жанна все ему поведала. Мальчик предложил сестре отправиться в путь вместе с ней: это было все, что он мог ей предложить.

Прошло еще несколько дней; новость об осаде Орле­ана и великой опасности, которой подвергался город, разошлась повсюду и усилила растерянность тех, кто оставался верным королю. Между тем наступил святой день Богоявления, когда в Домреми произошли события, рассказанные нами в первой главе.

Эти события дали знать Жанне, что час ее ухода настал, ибо сир де Бодрикур, когда она увидела его, ока­зался настолько похож на тот образ, какой был явлен ей прежде, что ей было достаточно бросить на него взгляд, чтобы сразу же узнать его; и потому девушка приняла решение уединиться, чтобы снова посоветоваться с голо­сами, и на этот раз была настроена повиноваться им, если они прикажут ей отправиться в путь, пусть даже немедленно.

III. КАПИТАН ДЕ БОДРИКУР

Стоило Жанне сделать несколько шагов по дороге, как полевые и лесные птицы, которые из-за выпавшего нака­нуне снега лишились корма, слетелись к ней, словно зная о том, что Жанна несет им зерна. И тут девушка вспомнила, что как раз с этой целью она шла сюда, и, не останавливаясь, на ходу, стала разбрасывать пшеницу и конопляное семя, запастись которыми, как это и говорил Пьер, она возвращалась домой. Жанна подошла к дереву Фей, лишенному в это время года своей прекрасной листвы, по-прежнему сопровождаемая своим крылатым эскортом, который уселся на ветвях чудесного дерева и начал петь хвалу Господу на языке, непонятном людям, но, тем не менее, ясном Богу.

В эту минуту деревенский колокол пробил полдень; Жанна замечала, что видения обычно являлись ей тогда, когда звонил колокол. Она опустилась на колени, как привыкла поступать, едва заслышав этот бронзовый голос, говоривший с людьми от имени Господа, и, пре­исполненная надежды и веры, высказала архангелам и святым свою обычную просьбу. Жанна верила и надея­лась не напрасно. Стоило ей закончить свою молитву, как птицы, сидевшие на ветвях, смолкли, опустилось облако и ее небесные покровители предстали перед ее глазами.

— Жанна, — сказали они ей, — ты преисполнена веры в Бога и в нас; будь благословенна! Исполняй то, что тебе велено, дитя: иди без опасения сбиться с пути и не падай духом после первого же отказа: Господь наш, Царь Небесный, даст тебе силу убеждать.

— Но следует ли мне, — спросила Жанна, — не имея явной защиты, совершенно одной показываться на доро­гах или подвергать себя опасности в городах; и не при­мут ли меня там за какого-нибудь потерявшегося ребенка или за какую-нибудь распутницу?

— Божьей защиты достаточно тому, кто верит в Бога, Жанна; но, коль скоро ты желаешь иметь защитника, Господь пошлет его тебе прежде, чем ты встанешь с колен. Итак, больше нельзя медлить и колебаться: иди! Иди, Жанна, ибо час настал.

— Да свершится воля Господня! — воскликнула Жанна. — Я всего лишь самая смиренная раба его, и я повинуюсь.

Как только Жанна произнесла эти слова, облако уле­тучилось и птицы возобновили свое пение. Ну а Жанна продолжила мысленную молитву, молитву благочестивую и дочернюю, в которой она просила своих родителей простить ее за то, что ей приходится покидать их, не попрощавшись с ними и не попросив их благословения. Но Жанна знала своего отца: это был суровый сердцем и духом человек, и она понимала, что он никогда не позво­лил бы дочери покинуть дом ради того, чтобы подвергать себя опасности среди солдат и на полях сражений.

Жанна еще стояла на коленях, когда она услышала, что ее кто-то зовет. В тот же миг все птицы, распевавшие на дереве, улетели. Жанна обернулась и увидела своего дядю Дюрана Лаксара. Она поняла, что это и есть тот защитник, которого ей пообещали голоса, и, тотчас же поднявшись, направилась прямо к нему, преисполненная доверия и спокойствия, хотя невольные слезы, вызван­ные предстоящим уходом, все еще дрожали на ее длин­ных ресницах.

— Это ты, Жаннетта? — промолвил папаша Дюран. — Что ты здесь делаешь, дитя мое, в то время как отец и мать ищут тебя повсюду?

— Увы, дядя, — отвечала девушка, сокрушенно пока­чивая головой, — они еще долго будут звать меня и искать, ибо я только что покинула их и, возможно, навсегда.

— И куда же ты идешь, Жаннетта?

— Я иду, дядюшка, туда, куда меня посылает Бог, и мои голоса только что сказали мне, что я могу рассчиты­вать на вас и вы пойдете со мной туда, куда я иду.

— Послушай, Жаннетта, — начал папаша Дюран, — если бы сегодня утром ты сделала мне подобное пред­ложение, то я взял бы тебя за руку и отвел бы к твоему отцу, посоветовав ему присматривать за тобой получше, чем он это делал прежде; но после того, что я видел соб­ственными глазами и слышал собственными ушами, я всецело расположен помочь тебе, даже если речь пойдет о том, чтобы совершить какое-нибудь безрассудство. Поведай мне, что с тобой произошло, скажи, чем я могу быть тебе полезен, и рассчитывай на меня.

Вместе с дядей Жанна зашагала по дороге, ведущей в Нёшато, где он жил, и за время пути поведала ему то, о чем мы уже рассказали; так что, когда они подошли к двери его дома, уже г-н Дюран Лаксар, в силу перемены в настроении, столь естественной для недоверчивых людей, ободрял Жанну и поддерживал ее. Тем не менее он счел уместным внести небольшие изменения в заду­манный девушкой план: согласно его замыслу, он должен был раньше нее прийти в Вокулёр и предупредить