Инструментарий человечества - Кордвейнер Смит

– Вы хотите сказать, что одну десятую я буду съедать, а остальное получать внутривенно? – спросила Хелен.

– Именно так, – ответил врач. – Мы будем закачивать в вас пищу. Вот здесь будут располагаться концентраты, а здесь – восстановитель. У этих шлангов – двойное соединение. Одно – с обслуживающей аппаратурой, для материально-технического обеспечения вашего организма. А эти шланги – пуповина для человеческого существа, затерянного среди звезд. Они ваша жизнь. Если они порвутся или если вы упадете, вы можете потерять сознание на пару лет. В этом случае включится локальная система – ранец за вашими плечами. На Земле он весит столько же, сколько вы сами. Вы тренировались с муляжом. И знаете, как легко обращаться с ним в космосе. Он позволит вам продержаться субъективный период времени, равный примерно двум часам. Никто еще не придумал часов, отсчитывающих человеческий разум, и потому вместо них мы дадим вам одометр, измеряющий ваш пульс, и разметим на нем шкалу. Если снимать измерения в десятках тысяч ударов сердца, можно получить некую информацию. Не знаю, какую именно, но она может вам пригодиться. – Он пристально посмотрел на нее, затем вернулся к своим инструментам и поднял блестящую иглу с диском на конце. – Теперь перейдем к этому. Нам придется проникнуть прямиком в ваш разум. Это тоже химическая субстанция.

– Вы говорили, что не станете трогать голову, – перебила Хелен.

– Всего одна игла. Это единственный способ проникнуть в разум. Замедлить его в достаточной степени, чтобы этот субъективный разум работал со скоростью, при которой сорок лет уложатся в месяц.

Он мрачно улыбнулся, однако мрачность на мгновение сменилась нежностью, когда он увидел ее отважное упрямство, ее девичью решительность, достойную восхищения и жалости.

– Я не буду возражать, – сказала она. – Это ничуть не хуже замужества, а звезды – мой жених.

В ее сознании мелькнуло лицо моряка, но она о нем не упомянула.

– Психотические элементы мы уже вживили, – продолжил врач. – Рассудок вам сохранить не удастся, так что об этом не тревожьтесь. Нужно быть безумной, чтобы управлять парусами и выжить в одиночку в космосе, даже один месяц. Проблема в том, что вы будете знать: в действительности этот месяц тянется сорок лет. Зеркал там нет, но вы вполне можете отыскать блестящие поверхности, чтобы взглянуть на себя. Выглядеть вы будете неважно. Вы увидите, как стареете, всякий раз когда замедляетесь, чтобы посмотреть. Я не знаю, к каким трудностям это приведет. Мужчинам пришлось несладко. А вот с волосами вам будет проще. Когда мы отправляем мужчин, нам приходится убивать все волосяные луковицы, иначе они заросли бы бородой. Колоссальное количество питательных веществ уходило бы на рост волос на лице, и ни одна машинка в мире не смогла бы состригать их достаточно быстро, чтобы человек сохранил способность работать. Думаю, в вашем случае мы ингибируем волосы на макушке. Вырастут ли они прежнего цвета или нет, сами узнаете. Вы встречались с моряком, который вернулся?

Врач знал, что она с ним встречалась. Но не знал, что моряк со звезд призвал ее.

Хелен удалось сохранить спокойствие. Она с улыбкой сказала:

– Да, вы дали ему новые волосы. Помните, ваш лаборант пересадил ему на голову новый скальп. Кто-то из ваших сотрудников. Волосы выросли черные, и его прозвали мистер Больше-не-седой.

– Если вы будете готовы к следующему вторнику, мы тоже будем готовы. Как думаете, госпожа, успеете?

Хелен стало не по себе оттого, что это серьезный старик назвал ее «госпожой», но она знала, что он проявляет уважение к профессии, а не к личности.

– До вторника достаточно времени.

Ей было приятно, что ему хватило старомодности знать и употреблять древние названия дней недели. Это означало, что в Университете он не только выучил основы, но и почерпнул элегантные мелкие детали.

IX

Две недели спустя хронометры в кабине показывали, что прошел двадцать один год. Хелен в миллиардный раз повернулась, чтобы проверить паруса.

Ее спина пульсировала болью.

Она ощущала мерный рев сердца, напоминавший быстрые вибрации, – так оно стучало во временном диапазоне ее восприятия. Можно было опустить глаза на прибор на запястье и увидеть, как стрелки на циферблатах, похожих на часовые, очень медленно отсчитывают десятки тысяч ударов.

Она слышала ровный свист ветра в горле – легкие, казалось, дрожали от скорости.

И она чувствовала пульсирующую боль крупной трубки, подававшей невероятные количества мутной воды прямо в артерию в ее шее.

В животе словно кто-то развел костер. Выводная трубка работала автоматически, но обжигала, будто к коже приложили уголек, а катетер, соединявший мочевой пузырь с очередной трубкой, вызывал ощущения, сравнимые с уколом раскаленной иглой. Голова болела, перед глазами все плыло.

Однако она могла разглядеть инструменты – и могла следить за парусами. Время от времени ей удавалось заметить смутный промельк – словно пылевой узор – огромного кокона с людьми и грузом, что плыл за ними.

Она не могла сесть. Это причиняло слишком сильную боль.

Единственным удобным положением для отдыха было прислониться к контрольной панели – нижними ребрами к инструментам, усталым лбом к датчикам.

После одной такой передышки она осознала, что отдых затянулся на два с половиной месяца. Она понимала, что в нем не было смысла, она видела, как меняется ее лицо, как стареет искаженное отражение в стеклянном корпусе датчика «кажущегося веса». Она могла смутно разглядеть свои руки, кожа на которых натягивалась, обвисала и натягивалась снова, словно под влиянием температурных изменений.

Она вновь посмотрела на паруса и решила опустить фок. Устало подтащила себя к панели управления при помощи серворобота. Выбрала нужный клапан и открыла примерно на неделю. Подождала, с гудящим сердцем, свистящим горлом и мягко обламывающимися по мере роста ногтями.

Наконец проверила, правильный ли выбрала регулятор, нажала снова – и ничего не произошло.

Она нажала в третий раз. Никакой реакции.

Тогда она вернулась к главной контрольной панели, перепроверила показания и направление света, обнаружила некий прирост давления в инфракрасном диапазоне, который следовало учесть. Паруса очень плавно приблизились к скорости света – они двигались стремительно, с одной неактивной стороной; изолированные от времени и вечности коконы покорно плыли за ними в почти абсолютной невесомости.

Она проверила; ее показания были верными.

Парус стоял неправильно.

Она вернулась к аварийной панели и нажала. Ничего не произошло.

Она извлекла ремонтного робота и отправила наружу, со всей доступной ей скоростью компостируя перфокарты с инструкциями. Робот выбрался наружу и мгновение (три дня) спустя вышел на связь.

Панель на роботе сообщила: «Не отвечает».

Она отправила второго ремонтного робота. Это тоже ни к чему не привело.