Инструментарий человечества - Кордвейнер Смит

Она отправила третьего, последнего. Три ярких огонька, «Не отвечает», смотрели на нее. Она перевела сервороботов на другую сторону парусов и дернула.

Угол паруса по-прежнему был неправильным.

Она стояла, изнуренная, затерянная в космосе, и молилась:

– Не ради меня, Господи, ведь я убегаю от жизни, которой не хотела. Но ради душ на этом корабле, ради несчастных глупцов, которых я везу, которым хватило смелости возжелать собственной веры и света иной звезды, я прошу тебя, Господи, помоги мне.

Ей казалось, что молитва была очень страстной, и она надеялась получить ответ.

Ничего не вышло. Она была в растерянности, одна.

Солнца не было. Не было ничего, за исключением крошечной кабины и ее самой – более одинокой, чем какая-либо женщина до нее. Она ощущала трепет и дрожь мускулов, проживавших дни, в то время как ее разум отсчитывал минуты. Она наклонилась вперед, заставляя себя не расслабляться, и наконец вспомнила, что кто-то из назойливых чиновников дал ей оружие.

Зачем оно ей, она не знала.

Его можно было нацелить. Радиус его действия составлял две сотни тысяч миль. Цель можно было выбрать автоматически.

Она опустилась на колени, волоча за собой брюшную трубку, и питательную трубку, и трубки катетера, и провода шлема, которые подсоединялись к панели управления. Залезла под панель для сервороботов и достала печатную инструкцию. В конце концов, нашла нужную частоту для управления оружием. Установила оружие и подошла к окну.

В последний момент подумала: Возможно, эти дураки хотят заставить меня выбить окно. Оно должно стрелять сквозь окно, не повреждая его. Так им следовало сделать.

Пару недель она размышляла над этим вопросом.

Уже готовая выстрелить, она обернулась – и увидела рядом своего моряка, моряка со звезд, мистера Больше-не-седого.

– Так не получится, – сказал он.

Он стоял, стройный и красивый, такой, каким она видела его в Новом Мадриде. На нем не было трубок, он не дрожал, его грудь вздымалась и опадала с каждым вдохом примерно раз в час. Часть ее разума понимала, что он галлюцинация. Другая часть верила, что он настоящий. Она сошла с ума – и была сейчас очень этому рада, и прислушалась к совету галлюцинации. Она перенацелила пушку, чтобы та выстрелила сквозь стену кабины, и слабый заряд ударил в ремонтный механизм за перекошенным, неподвижным парусом.

Слабый заряд решил проблему. Препятствие было вне пределов технического понимания. Оружие уничтожило неведомую преграду, и сервороботы смогли наброситься на свои цели, словно армия обезумевших муравьев. Они снова работали. Они были защищены от слабых космических помех. Они засуетились и запрыгали.

С изумлением, граничившим с благоговением, она смотрела, как звездный ветер наполняет огромные паруса, и те встают на свои места. На мгновение она ощутила силу тяжести, почувствовала небольшой вес. «Душа» вернулась на курс.

X

– Это девушка, – сказали они ему на Новой Земле. – Ей лет восемнадцать.

Мистер Больше-не-седой не поверил.

Но он отправился в госпиталь – и там увидел Хелен Америку.

– Вот и я, моряк, – сказала она. – Я тоже ходила под парусами.

Лицо у нее было белым, как мел, а выражение – как у двадцатилетней девчонки. Ее тело напоминало хорошо сохранившуюся шестидесятилетнюю женщину.

Он же не изменился, поскольку вернулся домой в коконе.

Он посмотрел на нее, прищурившись, и, внезапно поменявшись с ней ролями, опустился на колени возле ее постели и покрыл ее руки слезами.

– Я убежал от тебя, потому что слишком тебя любил, – лепетал он. – Я вернулся сюда, куда ты не могла последовать за мной, а если бы и смогла, то осталась бы юной, а я – стариком. Но ты пришла сюда на «Душе» – и ты хотела меня.

Медсестра с Новой Земли не знала правил, которым нужно следовать со звездными моряками. Очень тихо она вышла из палаты, с нежностью и жалостью улыбаясь любви, свидетелем которой стала. Но она была практичной женщиной и заботилась о собственном преуспевании. Она позвонила другу из новостной службы и сказала:

– Думаю, у меня есть самая романтичная история на свете. Если поторопишься, сможешь первым услышать рассказ о Хелен Америке и мистере Больше-не-седом. Они только что встретились. Надо полагать, они уже были знакомы. Они только что встретились – и влюбились друг в друга.

Медсестра не знала, что они отреклись от любви на Земле. Медсестра не знала, что Хелен Америка совершила одинокое путешествие с ледяной целеустремленностью, – и не знала, что безумный образ мистера Больше-не-седого, тоже моряка, стоял рядом с Хелен на протяжении бесконечных лет пустоты в черных глубинах пространства между звездами.

XI

Маленькая девочка выросла, вышла замуж – и теперь у нее самой была маленькая дочка. Мать не изменилась, но игрушечный зверек был очень, очень старым. Он исчерпал все свои чудесные приспособленческие фокусы и на протяжении нескольких лет оставался светловолосой, голубоглазой кукольной девочкой. Из сентиментального пристрастия к надлежащему порядку вещей хозяйка одела игрушку в ярко-синий джемпер и такие же штанишки. Маленькое создание тихо ползало по полу, опираясь на крошечные человеческие ладошки и коленки. Карикатурно-человеческое лицо невидяще смотрело вверх и пищало, выпрашивая молоко.

Юная мать сказала:

– Мама, тебе надо избавиться от этой штуки. Она совсем потрепанная и ужасно выглядит на фоне твоей очаровательной, стильной мебели.

– Я думала, она тебе нравилась, – заметила старшая женщина.

– Конечно, – ответила дочь. – В детстве она была милой, но я больше не ребенок, а эта штука больше не работает.

Игрушка с трудом поднялась на ноги и схватила хозяйку за лодыжку. Старшая женщина мягко отцепила ее и поставила на пол блюдце с молоком и чашечку размером с наперсток. Игрушка попыталась сделать реверанс, как ей полагалось, поскользнулась, упала и захныкала. Мать подняла ее, и старое игрушечное существо принялось зачерпывать молоко наперстком и вливать в свой крошечный беззубый, старый ротик.

– Помнишь, мама… – сказала молодая женщина и умолкла.

– Помню что, дорогая?

– Ты рассказывала мне про Хелен Америку и мистера Больше-не-седого, когда эта история была новой.

– Может, и рассказывала, дорогая.

– Но ты рассказала не все, – обвиняюще произнесла молодая женщина.

– Конечно, нет. Ты была ребенком.

– Но это ужасно. Такие безнравственные люди. И что за кошмарную жизнь вели моряки. Не понимаю, как ты могла идеализировать это и считать романтичным.

– Но это было романтично, – возразила старшая женщина.