Свои и чужие - Петр Хомяков

В свою очередь это позволило начать первый этап промышленной революции. Хотя тогда так её ещё никто не называл. В XIII веке началась т. н. «революция мельниц». С помощью водяных двигателей была решена проблема обеспечения подцува при выплавке железа. Это было преодоление весьма существенного лимитирующего фактора в производстве. Ибо вручную качая меха, много металла не наплавишь.

Решил водяной двигатель и многие другие технические проблемы. Человек обрёл вкус к тому, что источником энергии в производстве является некий двигатель, использующий силы природы, а не только его собственные мускульные силы. Человек с помощью своих физических усилий стал все больше лишь направлять потоки природной энергии.

Это было уже реальным шагом к нынешней организации промышленности да и всей хозяйственной деятельности на вполне современном уровне. Ибо сама логика развития производства стимулировала поиск в совершенно определённых направлениях и одновременно давала возможности его осуществить.

Так что и в большом этапе НТР, который будет потом назван «промышленной революцией» в нынешнем, узком понимании этого термина важно было верно сделать первый шаг. Важно было задать по-настоящему перспективное направление движения. А потом дело пошло почти в автоматическом режиме.

«В движении к счастью главное не скорость, а верное направление». Именно поэтому так важна в цивилизации роль «жрецов» в самом широком понимании этого слова (разумеется, настоящих жрецов, а не шарлатанов). Эти жрецы как раз и должны искать верное направление развития цивилизации.

После революции мельниц очередным действительно важным этапом стало использование ископаемого топлива. Первоначально это был уголь и использовался он преимущественно в металлургии. Использование угля – это одно из последних «глобальных решений» в «большой НТР» железного марша.

Дальнейшее появление и паровой машины, и всех иных достижений промышленной НТР уже было предопределено после укоренения всех тенденций, заданных «шахтёрской революцией», «революцией мельниц» и «революцией угля».

При всём богатстве современных технических достижений, они по большому счёту лишь следствие той серии рывков и озарений, в начале которых стоит интеллектуальный подвиг нашего русского Первобога Сварога.

Впрочем, не будем поминать предка всуе.

На примере железной революции, железного марша можно увидеть главную тенденцию в развитии производства. Сначала должно произойти освоение или нового типа энергии (как в революции огня), или нового типа материалов (как в революции железа). Потом, если дело касается нового материала, то его применение само стимулирует поиск новых источников энергии. Даёт для этого возможности. А в случае освоения новой энергии дело обстоит наоборот. Рано или поздно появится принципиально новый материал, для производства которого раньше не было достаточного количества энергии.

Многообразное и внешне эффектное развитие производства уже после основных, первоначальных этапов НТР – это всего лишь искусное направление по «разным руслам» того потока материалов и энергии, который был освоен в результате НТР.

Впрочем, мы об этом уже писали выше, в третьей главе первой части. Сейчас мы лишь напоминаем читателю основные положения нашей доктрины с тем, чтобы он мог убедиться, как эти положения наглядно иллюстрируются перипетиями «железного марша».

Здесь лишь отметим ещё один важнейший аспект проблемы. Железный марш начал этап нарастающего ускорения развития человечества. Подлое трусливое и безмозглое вранье, что нам некуда расти, и этот этап будет закончен. Мы обосновывали этот тезис ранее в первой части, ещё вернёмся к нему ниже, в третьей части, и покажем конкретные перспективы непротиворечивого и беспроблемного перманентного роста. А сейчас лишь ещё раз напомним о нём читателям.

Но это ускорение все больше уменьшает роль традиционно понимаемой «политики» в вопросах противоборства тех или иных стран, а тем более тех или иных моделей общественного устройства. Конкурентоспособность стран и общественных моделей определяет победа в научно-технической гонке. Как на старте железного марша, который начался с того, что Сварог нашёл научно-техническое решение не только цивилизационных, но и чисто политических проблем. Стальной меч разрубил все уловки «политических профессионалов» семитской империи.

Потом стараниями семитских попов и семитских торгашей и развращённых ими белых феодалов все вроде бы вернулось на круги своя. Но это был лишь временный откат. Чем дальше, тем все больше было примеров того, что «инженерное решение» любых проблем, о котором мы писали ещё в предисловии, становится самым простым, самым верным, самым недвусмысленным и окончательным их решением.

«Против лома нет приёма». Нет приёма у имперца против стального меча. Хваленных вояк бьют даже женщины сарматки – легендарные амазонки со стальными мечами. Нет приёма у чванливых феодалов против городского ополчения, вооружённого арбалетами или огнестрельным оружием. Нет приёма у самураев против атомной бомбы. Не будет приёма у политиканской мрази против технических решений русского гения.

С нами Сварог!

В самом начале второй главы этой части мы писали о нашем подходе к использованию исторического материала. Но если официальная история для нас – это что-то среднее между искренним мифом и следами специальных пропагандистских кампаний древности и Средневековья, то т. н. альтернативная история – это, скорее, плод желаемого и симпатичного самим «альтернативщикам» развития событий.

Да потом, не очень уж автор уважает само традиционное понятия истории, хотя Историю с большой буквы любит. Историческая наука – это прежде всего политическая история, а нас интересует развитие цивилизации. Историю цивилизации мы восстанавливаем, в основном отвлекаясь от письменных свидетельств политической истории. Заметим, между тем, что это не такая уж экзотика.

Занимаются же всерьёз историей палеолита и неолита, когда никаких письменных свидетельств об этих временах нет. Занимаются историей до-колумбовой Америки, хотя тоже не имеют о ней письменных источников. И никто не считает это антинаучным. Так что сам по себе данный подход вполне правомерен.

Другое дело, что о тех временах, которые нас так интересуют, о Первой империи и её последышах, к несчастью, есть письменное свидетельство – семитская Библия, результат большого спецпропагандистского проекта одной или нескольких элитных группировок Первой империи. И есть традиция верить ей и дальнейшим «свидетельствам» подобного рода.

Но мы им всем не верим дословно. Хотя несомненно, что во всём этом «что-то есть». Что характерно, для нас оказывается не столь уж важно оспаривать те или иные положения исторического мифа. В любом его варианте, если рассмотреть системообразуюшие признаки развития ситуации, реализуется в целом именно наш сценарий.

В самом деле.

В любом варианте и официальной, и альтернативной истории первое государство в мире появилось в долине тропической реки, текущей среди пустыни или в Египте, или в Месопотамии.