Контакт первой степени тяжести - Андрей Горюнов

* * *

Ничего страшного. Он даже не ушибся.

Миллионы лет тому назад великий ледник, спускаясь к южным широтам, притащил с собой и в себе, в ледяной своей толще, несметные полчища валунов, обтесав, обкатав их. Потом он растаял, этот ледник. Валуны осели на землю – отдельными глыбами, одиночными каменищами, группами. Со временем они всосались в грунт, обросли мхом, карликовой березой, чахлыми елками.

Он провалился в щель между такими валунами, попал в ловушку, в каменный колодец, неглубокий – метра два с небольшим.

Если бы там, наверху, был бы хотя бы один кто-то, попутчик, то вылезти не представляло бы никакого труда. Тот, верхний, мог бы протянуть ему сук или веревку. На худой конец связать узлом рукав штормовки с одной из штанин брюк, соорудив, таким образом, простейшее спасательное средство. Но наверху никого не было. Он был один.

Каменные стены были скользкие – ни упереться за них, ни уцепиться; с правого камня даже текло, точней быстро капало. «Это уже хорошо, – подумал Белов. – Без воды человек живет пять дней, от силы – неделю, а без еды – больше месяца можно вполне протянуть. У меня есть еще время».

Он попытался снова вылезти, но тут же соскользнул.

Нет, эту затею следует оставить. Только кожу сдерешь.

Что же предпринять? Если бы было зубило и молоток – вот тут, поправее, всего бы лишь один уступчик. И тогда можно вылезти – выше вон трещина, в нее влезут, по крайней мере, два пальца. И это было бы спасением.

«В контакте… Я в контакте…»

Нет. Ни молотка, ни зубила!

Да чушь, конечно же! Одна надежда – на себя. Только на себя. В карманах что имеется? Сигареты. Это все. И еще зажигалка. Системы «Крикет». Безотказная.

Ага! Пронзившая мгновенно мысль заставила Белова посмотреть себе под ноги… Слава богу! Под ногами хрустело достаточное количество сушняка – веток, упавших сюда раньше Белова, и мелких палочек белого топляка, заносимого сюда каждый год вешними водами.

Поджигая от палочки палочку, он внимательно следил за тем, чтобы дрожащий язык желтого пламени неизменно и упорно лизал камень в одном только месте – локально.

Самая жаркая часть язычка пламени – верхняя, слабо-голубенькая, почти синяя каемка. Как хорошо, что здесь, в ловушке, абсолютно нет ветра. Ни дуновения… Это хорошо!

Решив, что камень уже достаточно накален, Белов бросил очередной, догоревший почти до самых пальцев сучок и, не теряя ни мгновения, схватил двумя руками за поля свою шляпу, предусмотрительно поставленную им загодя под капель – тульею вниз.

Ледяная вода фукнула паром, ударившись об раскаленный камень. Раздался резкий, короткий треск.

Увы, уступа на камне не образовалось.

Но появилась малозаметная трещина, миллиметра в три шириной, с острыми режущими краями.

Через пятнадцать секунд Белов уже легко скользил в беге, удаляясь от смертельно опасной ловушки, дуя на ходу на незначительный порез левой ладони.

* * *

Выйдя на Хамбол, к Чертовым щекам, Белов пошел было сначала параллельно каньону, метрах в двухстах от реки.

Карликовая береза, густо растущая тут меж камней, быстро достала его: идти было совершенно невозможно. Переплетенные стебли березы образовывали как бы многослойную пружинистую сеть, в которой нога мгновенно запутывалась. Здесь, на этой поросли, можно было прекрасно лежать – как на матрасе, лишенном обивки – но не идти: ноги тут же застревали в сплетениях тонких, но дьявольски крепких ветвей и стволов.

– Ч-черт! Ровное место, а не пройдешь!

Он взял правее, к реке, поближе к обрыву в каньон.

Тут, на краю, над бушующей в узком ущелье рекой, идти было легче в сто раз – камни и мох.

Но ветрило! Здесь, наверху, над обрывом, свистел ужасающий ветер. Горные распадки узкие – километр, максимум два. При этом распадки длинные – десятки километров. Ветер разгоняется как в аэродинамической трубе, концентрируется в мощную воздушную струю. Сильный внезапный порыв может элементарно сбить с ног. Ветрило упругий, ледяной, обжигающий щеки.

Щеки горели, слезились глаза. Ветер тут же охлаждал слезы, и они текли по щекам жидким льдом. Временами порывы ветра достигали такой силы, что на ветер, казалось, можно было лечь. Однако ложиться на ветер здесь, на самом краю каньона – отвеса с пятнадцатиэтажный дом – пожалуй, не стоило. Пережидая порыв, приходилось садиться на корточки, даже ложиться.

Ему оставалось не более двух километров до цели, до устья.

Решив перед последним рывком посидеть с полчаса, Белов укрылся от ветра за камнем.

Камень был очень удобен: велик, закрывал с головой, целиком и, кроме того – с углублением, словно специально сделанным для спины. Кресло и только. Камень утопал в поросли мха – чем не сиденье? Но был один недостаток: камень воцарился на самом краю, над обрывом.

Белов решил сесть так, чтобы не смотреть туда, вниз, в бездну каньона, а глядя, напротив, на пройденный путь: через последний перевал и далее сюда, по каменистому плато гористой лесотундры. Но именно это стремление и оказалось роковым.

Заранее отвернувшись от края каньона, глядя почти что назад, он косо поставил ступню. Моховой слой разорвался, скользнул снятым скальпом по скальной, отполированной ветром за миллионы лет каменной лысине.

Уже летя вниз, Белов ухватился рукой за жалкую метровую лиственницу и, содрав с нее судорожно сжатой рукой все ветки, повис над пропастью. Рвануло ветрило, его сильно качнуло, но он умудрился схватиться за тонкий ствол второй рукой. Со стороны казалось, что он висит, держась двумя руками за крысиный хвост – за хвост огромной крысы, спрятавшейся в скальной стенке. Минуту спустя хвост оборвался – и он полетел вниз…

* * *

– Не понимаю, зачем ты проверял нотариуса… – Лена пожала плечами. – Ну ладно – хотелось тебе, ты проверил. Проверил – убедился. Ну, значит, тебе теперь хорошо. А мне зачем все это слушать? – Лена посмотрела на отца почти с откровенной неприязнью. – Обрадовать решил?

– Да, Лена, да! Мы здесь ход блестящий с матерью придумали. Мы быстро оформляемся теперь к дяде Сержу, в Австралию. Ведь если мы все продадим здесь – нашу квартиру, твою…

– Мою? Какую – мою?

– Ну, вот эту, – отец обвел взглядом комнату. – Мастерскую художника твоего продаем. Машину, дачу, гараж. Это ведь все на полмиллиона, не меньше, поди, потянет…

– Я ничего не понимаю!

– Да что здесь понимать? Мы бы к Сергею бы давно б уехали, да вот на что там жить? Да и, конечно, где? А тут этот вопрос решился сам собой: сто, двести тысяч – не больше – дом, прекрасный дом на берегу какой-нибудь лагуны под Сиднеем… А двести-триста тысяч – остальное – этого хватит нам прожить.

– Ты тоже, года через два, найдешь работку там себе какую-нибудь… – вмешалась мать. – Не пыльную, конечно…