Ментор черного паука - Нина Малкина

Весь горизонт в огне. Твой взгляд под моей кожей

Теперь я узнаю, саму себя губя».

Певица наконец замолчала, но музыка продолжилась. Она раздражала, но хотя бы не мешала Каасу слышать меня.

— Где он? — немедленно повторила я свой вопрос.

Я ёрзала на стуле от нетерпения, мне очень хотелось узнать, куда нужно двигаться и что делать. И очень хотелось лично увидеть своего врага. Да я была готова прямо сейчас встать и побежать сражаться с ним! Моя цель была так близка! Огонь горел у меня внутри, а не на горизонте, как будто моей изначальностью склонностью была стихия Омена, как у Кааса или патлатого Виттора.

— Подумай, — Каас усмехнулся, высыпая табак из трубки прямо на белоснежную салфетку и забивая свежий. — Он слишком деятелен, чтобы вести аскетичный образ жизни целых два года. И должен иметь возможность контролировать ситуацию, находясь на достаточно важной должности.

— В консульстве Кроуница? — предположила я. — Он тоже стязатель? Ну, конечно, так он может носить перчатки, скрывающие его истинную внешность!

Он был рядом, где-то в Кроунице. Это облегчало задачу. Нужно было только как-то к нему подобраться. Так, чтобы он меня не заметил и не убил до того, как почувствует опасность.

— Нет, Юна, — Каас снова воззвал к Омену и зажёг трубку. — Ещё ближе. Кто-то достаточно сильный, чтобы обучать новых воинов для армии своего будущего величества. Кто-то достаточно умный, чтобы быстро завоевать авторитет и доверие. Кто-то, кто приехал в академию с началом изгнания Кирмоса лин де Блайта. С началом учебного года. А свою внешность он может скрыть и без перчаток.

Мысли прыгали одна за другой, из-за возбуждения отказываясь складываться в сухую логическую цепочку. Я хаотично перебирала всех, кого знаю. Почему-то на ум пришёл Артур Оуренский с его длинными чёрными волосами, но он учился на втором курсе и его знали давно. И точно не кровавый библиотекарь, почти не выходящий из своей башни. Хотя он так странно сегодня вёл себя, когда я пугала Джера своим преображением… О нет!

— Нет, — вслух отрезала я. — Нет, это не Джермонд.

Этим «нет» я, скорее, оборвала цепочку своих мыслей, чем возразила Каасу. Конечно, он прекрасно подходил под все описания, которые предоставил Каас. Но это не мог быть он. Я слишком хорошо его знала. По позвоночнику пробежал разряд молний, переросший в мелкую дрожь. Я нервно сглотнула и снова отпила из кружки, пытаясь успокоить мысли, которые вырывались из моего сознания, как дикие бешеные звери из непрочной клетки.

В зале снова послышался голос певицы:

Благородные и именитые гости трактира зашлись аплодисментами и восторженными откликами, заискивающе выкрикивая «Элигия!» При каждом громком звуке я вздрагивала, как от толчка землетрясения, ненавидя себя за это. Музыка смолкла, и за занавесью начались шевеление и гомон, который сам по себе был ещё громче музыки.

— Ты могла не замечать многих вещей, Юна, доверяя ему, — продолжил убеждать Каас, как только шум немного утих. — Но сейчас, обладая новой информацией и видя по-настоящему другие горизонты, что открываются перед тобой, ты можешь переосмыслить всё, что знаешь о нём. Всё, что он делал или говорил.

— Нет, — я замотала головой. — Он знает, что я хочу убить Кирмоса лин де Блайта. Если бы это был он, Джер уже прикончил бы меня.

— Он твой ментор, — Каас указал концом трубки на знак соединения. — Он не может тебя убить, иначе погибнет сам. Больше не может. Подумай, зачем обычному магистру факультета Ревда тащить студентку на кровавый ритуал, подвергая опасности её, а заодно всю академию и весь город, пытаясь разорвать связь? Чем так плохо менторство для обычного преподавателя? Разве отмена стоит такого риска?

— Не стоит, — заторможенно подтвердила я.

Теперь-то я знала, что ничего страшного в связи нет. И никакой глобальной ответственности, о которой говорил Джер, и никакого такого уж сложного выбора. Я не докучала ему настолько, чтобы пытаться избавиться от меня.

Мейлори почти не меняла жизнь Джермонда Десента. И он точно догадывался об этом заранее. Вряд ли Джер боялся менторства, только если… боялся приобрести уязвимость. Он не может меня убить. Больше не может. А я его — могу.

Я взяла кубок с вином, поднесла к губам и сделала большой глоток. Терпкий напиток охладил горло, но не мою голову. Тугой комок стоял в груди, сдавливая дыхание. Я глотнула ещё, пытаясь протолкнуть его, но он только подобрался выше, намереваясь вылиться слезами из моих глаз. Снова зазвенел колокольчик, и я подпрыгнула, резко вдыхая воздух. Каас сидел неподвижно, давая мне возможность осмыслить сказанное. Через несколько секунд занавеска отодвинулась без его разрешения, являя нам роскошную леди в длинном алом платье.

— Невежливо заставлять женщину ждать, господин стязатель, — почти пропела гостья своим бархатным голосом.

Каштановые волосы, убранные в высокую причёску, отражали свет не хуже драгоценных камней. Широкое украшение из золотистой ткани охватывало шею леди, подобно ошейнику, и спускалось по груди и плечам каскадами тонких прозрачных нитей. Это нехитрое кружево почти не скрывало светлую гладкую кожу её смелого декольте.

— Элигия, — кивнул Каас. — Ты не вовремя.

— Я не могу быть не вовремя, — она зашла, изящно опустив за собой штору, словно театральный занавес. — Как вам моя новая баллада?

Я крепко сжала ножку хрустального кубка, пытаясь забыть о том, что иногда в него наливают полыний шторм. Всё, что меня окружало, напоминало о моём менторе.

Я изо всех сил отгоняла мысли о нём, но не могла думать ни о чём другом. Тревога заполняла меня изнутри, вытесняя собой даже гнев. Каас мог ошибаться. То, что Джер хотел избавиться от менторства, не делает его Кирмосом лин де Блайтом. Это ещё нужно было доказать. Голова закружилась, как после катания на крутящейся табуретке. Я попыталась сфокусировать взгляд на Элигии, вспомнив, что это помогает справиться с головокружением.

— Весьма вульгарная, — оценил Каас и осёкся: — Ты ведь не сама её написала?

— Нашептал ночью один заезжий бард, — она взяла трубку из рук стязателя и затянулась. — Не припомню, как его зовут.

— Он угощал вас едой? — рассеянно предположила я.

— Я бы сказала, чем он меня угощал, детка, — рассмеялась певица, оценивая меня взглядом, — но тебе этого лучше не слышать. О Вейн! Каас, сколько ей лет? Четырнадцать?

— Мне семнадцать, — резко ответила я сама за себя. — Я студентка.

— Элигия, это — Юна Горст, — представил меня Каас.

— Да-да-да, — женщина села рядом с Каасом и протянула мне руку: — Конечно, я могла бы догадаться. Меня зовут Элигия Веллильер. Рада познакомиться. Мы тебя очень ждали.