Князь Владимир - Юрий Никитин

Дальняя дверь была роскошнее других. Он отпихнул еще одного,дурень сунулся с вопросами, ногой распахнул дверь.

В большой зале было влажно, в дальнем углу в полу былнебольшой бассейн. Крупный мужчина возлежал на волнах лениво, забросив руки намраморные края. Обнаженная юная девушка разминала ему голени, еще однаторопливо растирала в медной ступке ароматические зерна.

На грохот двери оглянулись в испуге. Мужчина повернулголову, лицо было грозное, свирепое, раскрасневшееся от горячей воды. Лев и встарости лев, а шакал и в молодости шакал, подумал Владимир невольно. Могутастал ромеем больше, чем настоящие ромеи. Даже не ромеи, а римляне, что обожаливозлежать на пирах и в римских банях в окружении толпы рабов и рабынь.

– Кто таков? – спросил Могута люто. Голос его былпод стать имени, в нем не осталось и следа от славянского выговора.

– Владимир, ипаспист, – ответил Владимирхолодно, – а кто ты, позволивший рабам решать за тебя, что тебе делать?

Могута смерил его все еще свирепым взглядом, но лицо смягчилось.Жестом отослал женщин, медленно поднялся из воды. Был он могуч, но живототвисал уже чуть ли не до коленей. Поймав насмешливый взор молодого воина,скривился: поживи с мое. Пузо будет поболее. Ежели вообще доживешь!

Владимир швырнул ему полотенце. Могута небрежно вытерся.

– Как прошел? Почему эти лодыри не предупредили?

– Они не лодыри, – возразил Владимир. – Ониочень старались меня не допустить.

Могута вскинул брови:

– В самом деле? Но я сказал, что жду тебя с особымнетерпением.

– Они и ждали.

– Вот как?

– Могута, – сказал Владимир, – кто такойФилемут?

– Мой управляющий, – ответил Могутанастороженно. – Работает как вол, имение содержит в порядке. Слуг зажал вкулак, а то больно разболтались, черти. Здесь ухо надо держать востро!.. Это унас там все по совести, по чести, по отцовским заветам, а здесь всяк норовитобжулить, украсть… Филемут всем закрыл лазейки для воровства. Я его не разпроверял тайком! Работает на совесть. Ему просто нравится управлять людьми,гонять их как зайцев…

Владимир мерно кивал в такт словам купца. Управляющим бытьнеплохо, но еще больше могло понравиться завладеть этой ванной-бассейном вместес девками, имением и прочими мелочами. А если учесть, что на Филемута работаетуже почти половина работников города…

– Вода больно горячая, – сказал онпредостерегающе. – Смотри, как бы не утопнуть.

Могута смотрел непонимающе, потом оскалил рот с остаткамизубов.

– Я всем дал знать, что у меня три сына и две дочки.Хоть невеликое, но все же наследство!

– Если от него что-то останется, – пробормоталВладимир. Он подумал, что вряд ли купца станут топить, тогда в самом делеимение и земли ускользнут из рук Филемута. Разве что Филемут сумеет их прибратьк рукам раньше, чем Могута перекинется кверху копытами. – А на самом делекак?

Глаза Могуты погрустнели. Даже голос стал хриплым, как отстарой боли:

– На самом деле… только это пусть останется в этойкомнате, я живу как старый пень на ветру.

Владимир отвел глаза:

– Надеюсь, твои слуги по-росски не разумеют. Я пришел,Могута. Что ты хотел?

Могута хлопнул в ладоши. Слуги быстро внесли широкий стол,накрыли, так же быстро исчезли. Могута жестом пригласил Владимира, сам селнапротив – голый, все еще в каплях воды, прикрывшись лишь мохнатым полотенцем спетухами и синими волошками.

– Рассказов о кладах мы все наслышались, –заговорил он. – Когда люди совсем отчаятся… или же бездельники, тоотправляются на поиски. Стоящие люди заняты делом. Ты тоже занят, как и я. Но сэтим кладом случай особый! Я со своим другом, он был тогда другом, добыл… ну,скажем, добыл…

– Я же не спрашиваю, как добыл, – пришел на помощьВладимир, – я спрашиваю: где закопано?

Могута неспешно сдул пышную пену через край высокой чаши,отхлебнул холодного пива, зажмурился от наслаждения.

– Этого точно я не знаю, – признался оннехотя. – Мы разделились, когда за нами… погнались солдаты… спутали скем-то, наверное… я уводил погоню, а мой соратник тем временем спрятал вскалах. Но я был удачливее от роду. Когда пришел на место встречи, он тудаприполз, оставляя кровавый след… А сказать сумел только, что спрятал под сыномОписа!

Он умолк, угрюмо тянул пиво. Лицо потемнело, он зановопереживал удачи, погони и внезапное поражение. Владимир выжидал, спросил:

– И это все?

– Все. Даже то, что он прошептал, булькая и захлебываяськровью, могло быть бредом.

Владимир отодвинулся от стола:

– Тогда он мог вовсе потерять деньги?

– Нет, – покачал головой Могута. – Онспрятал! А потом уже наткнулся на солдат. Я долго ломал голову, ездил по темместам. Какой сын Описа? Какого Описа? Я расспросил всех стариков в городе,говорил с нищими, старухами, мальцами на улице… Меня самого начали считатьумалишенным! Понимаешь, меня это задело. Мне всегда все удавалось, всеполучалось. А тут на тебе!.. Сейчас я и без тех монет и камешков не бедняк, можнобы жить да жить… но мужчины мы аль нет? У нас своя гордость. У меня эта занозадо сих пор вот где сидит!

Владимир подумал, сказал осторожно:

– Дело не в кладе, значит?

Могута развел руками в широком жесте:

– Это сейчас не в кладе. Разве я похож на нищего? Атогда мы рисковали головой за немалые деньги. Даже сейчас за них можно было бынанять целое войско!

Он остро взглянул на молодого парня в одежде ипасписта.Владимир ощутил дрожь. Могута знает о нем слишком многое. И что земляк, и чтоизгнанный князь, а теперь, оказывается, знает и о жажде вернуться и отомстить.И намекает, что с одним мечом в руке может мстить одинокий дружинник, но некнязь. Знает настолько много, что начинаешь снова подумывать о длинных рукахЯрополка…

– Добро, – сказал Владимир, он старался невыказать напряжения. – Что ждешь от меня?

– Что будешь удачливее меня, – ответилМогута. – Это раньше никого на свете не было удачливее… Увы, время идет. Аза это получишь половину.

Владимир смотрел остро:

– Половину? Не слишком ли щедро, если клад в самом делевелик?

Могута отмахнулся:

– Если бы восхотел половину ты, я бы не дал и осьмойчасти. Но это предлагаю я сам, от щедрот своих. Да и, по чести говоря, очень ужхочется найти…

Он замолчал, проглотив недосказанное. Если, мол, предложитьэтому новгородцу с жадными глазами меньше, тот может восхотеть себе все.Владимир, однако, понял, спросил в упор: