Князь Владимир - Юрий Никитин

Олаф поставил кувшин рядом со своим ложем, чтобы совершатьвозлияние возлежа, как он сообщил, подобно римским цезарям, но вместо бульканьяВладимир услышал храп. Похоже, в тесной комнате появился еще и конь, толькохрап был не отрывистый, а нарастал как морской прибой, усиливался и поднималсядо победного грохота, затем обрушивался на берег… а здесь на противоположнуюстену, распластывая по ней Владимира, превращался в львиный рык, затем резкообрывался, и наступала короткая пугающая тишина, какая бывает только переднадвигающейся грозой…

Владимир нехотя поднялся, кончиками пальцев деликатно сдавилслабый огонек светильника. В полной темноте вернулся не к постели, а сел вугол, начал прислушиваться.

За окном была полнейшая тишина. За дверью очень не скоропослышались тяжелые шаги. Кто-то ступал медленно, что-то бормотал. Шаги затихлиперед дверью. Ручка дернулась, затем голос проревел ругательство, шагисдвинулись дальше. Опять слышалось бормотание, ругань, наконец Владимируслышал, как со скрипом отворилась дверь в соседнюю комнату. Постоялец ввалилсяс шумом, пинком отправил дверь обратно. Та стукнулась так, что навернякапроснулись нервные женщины и богатые купцы даже в Царьграде.

Слышно было, как бурчит, сопит, ругается. Затем стенавздрогнула от удара. Сапог, понял Владимир. Он ждал, насторожившись, но второгоудара не последовало. Постоялец сопел, кряхтел, потом начал стихать. Владимир,сжавшись в комок, ждал, наконец ощутил со злостью, что сейчас не выдержит,выбежит в коридор и ворвется к гуляке с криком: «Да бросай же, черт тебязабери, и второй сапог!»

Сердце колотилось бешено, нет хуже состояния, чем ожидание.Наконец пришла трезвая мысль, от которой стало даже стыдно: а вдруг это калекас одной ногой? Ворваться к такому – грех на душу взять. Еще помрет несчастный сперепугу, если на пороге среди ночи возникнет разъяренный этериот, перекошенныйв крике!..

Он начал успокаиваться, по телу пошло блаженное тепло. И тутв стену грохнуло так, что он подпрыгнул, ударился головой о полку для посуды.Гуляка наконец-то стащил и второй сапог, а со злости запустил так, будтособирался пробить стену вражеской крепости.

Владимир пощупал шишку на голове, выругался. Завтра встретитэтого дурака, даст по роже. Впрочем, запоздалый постоялец встряхнул, будто самдал по роже, разозлил. А то уже засыпал… Завтра надо будет заплатить за егообед…

И снова время тянулось, как липкий сок. Владимир ждал, акогда за окном послышалось легкое царапанье, не стал уверять себя, чтопочудилось. Тот, кто карабкается к ним, мог бы прийти и раньше. Скоро рассвет!

В слабом свете серпика луны он увидел, как в окне появиласьтемная тень. Человек стоял на лестнице, всматривался и вслушивался оченьвнимательно. Владимир был сбоку в тени, Олаф тоже, но его можно было найти похрапу. Неизвестный наклонился вперед, Владимир уловил едва заметный кивок. Тот рассмотрелнаконец спящего Олафа, руки бравого ипасписта все еще обнимали кувшин, второйкувшин лежал на боку у ног, ясно видимый в светлом квадрате луны.

Неизвестный медленно перенес одну ногу, прислушался. Так жеосторожно влез целиком, но к спящему Олафу не бросился, как надеялся Владимир,вообще от подоконника не отклеивался. Голова его медленно поворачивалась изстороны в сторону. «Меня ищет, – подумал Владимир тоскливо. –Осторожный!»

Сзади послышались приглушенные голоса. Донесся негромкийтреск перекладин, кто-то лез еще. С двумя или тремя справиться будет труднее,подумал Владимир. Даже имея на своей стороне внезапность. Они знают, с кемимеют дело, а тут угадай, чем вооружены, какое движение сделают следом…

Хватит риска, подумал он зло. Надо наверняка. Он сильноударил ногой по колену неизвестного, тут же схватил меч и обрушил удар наискосьсверху. Даже если у него под одеждой кольчуга…

Он не был в кольчуге. Меч разрубил его до пояса. Владимируперся ногой и выдернул меч. Вторая голова показалась над подоконником, остриеммеча, как наконечником копья, ударил в лицо. Послышался сдавленный крик,человек исчез. Снизу донесся удар о землю. Зашелестело, голоса зазвучалигромче. Потом по стене заскрежетало, уносили лестницу, донесся удаляющийсятопот.

Владимир вытер меч, бросил в ножны. Олаф все еще сладкоспал, храп был могучий, как северный прибой. Подумав, Владимир осторожно вынулиз ножен меч Олафа, вымазал в крови и вложил рукоять в ладонь викинга. Отступилна цыпочках, вернулся к постели и лег. Сердце стучало часто, требовало работы,но усталость не помешала заснуть раньше, чем он продумал планы на завтра.

От сна его пробудил громкий крик. Олаф стоял посреди комнатыи потрясал окровавленным мечом. Глаза викинга были выпучены, как у большойморской рыбы. На полу в луже крови лежал разрубленный до пояса крупный мужчинав темной одежде. На поясе у него был длинный кинжал, на боку висела узкаясабля.

Владимир подпрыгнул:

– Что? Что случилось?

– Ты погляди!..

Владимир широко раскрыл глаза:

– Ну ты и зверь… Хотя б меня разбудил!.. Это кого ж тыубил?..

– Откуда я знаю? – огрызнулся Олаф. Он был бледен,на лбу повисли капли пота, несмотря на холодное утро. – Помню только, чтоон лежит в луже крови, а у меня в руке окровавленный меч!.. Боги, неужто я нетолько берсерк, но еще и лунатик?

Владимир осуждающе покачал головой:

– Сколько ты осушил вина? Я ж говорил, только пиво!..Похоже, что племяш хозяина… Наверняка приносил нам завтрак.

Олаф побледнел еще больше. Капли сорвались с носа, побежалипо груди.

– Или не племяш, – засомневался Владимир.

Олаф смотрел с надеждой. Владимир хлопнул себя по лбу,просиял:

– Точно не племяш!.. Я ж его вчера видел. Какой же этоплемяш, когда у того уши круглые? А у этого торчком, видишь? Это не племяш, этосын хозяина!

Челюсть Олафа отвисла. Владимир покачал головой:

– Ты и в потемках применил свой знаменитый удар!..Наискось до пояса!.. Об этом долго будут говорить в нашем отряде. Даже послетого, как тебя повесят за убийство знатного человека.

Олаф отшвырнул меч, сел на ложе и закрыл лицо ладонями.Владимир покачал головой:

– Ладно. Посиди здесь, а я пойду попробую уладить. Непоказывайся только из комнаты.

– Не сдвинусь с места, – клятвенно заверил Олаф.

– И не пей, – предупредил Владимир.

Олаф, как ядовитую змею, ногой отшвырнул пустой кувшин.

Внизу двое из городской стражи разговаривали с хозяиномпостоялого двора. Увидев Владимира, тот просиял и с готовностью ткнул в егосторону пальцем:

– Вот! Спросите у него самого.

Старший повернулся к Владимиру. Это был немолодой воин,битый жизнью и повидавший ее со всех сторон. На Владимира посмотрелнедружелюбно, как всегда смотрят на этериотов простые воины, мол, все имдостается самое сладкое: жалованье высокое, а работы никакой! Но неприязни непоказал, голос держал ровным: