Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Кейека мало, — подал голос другой, придвигаясь ближе — и, рявкнув, подался назад, едва Гедимин сдвинул заслонку. — Горяч не по размеру. Как это сделано?

Гедимин сузил глаза. «Наблюдательные. Да, не дикари. Надо быть осторожнее…»

— Потом узнаешь, — хмуро пообещал он, протягивая захват к плавильному конусу. — Пока смотри сюда.

— Мятый камень, — пробормотал Джаарган, заставив Гедимина вздрогнуть. — Вещи из мятого камня. Как у Кьюссов. Только новые. Каменные змеи, да…

— Redzennu! — самый проворный Джагул уже добрался до стойки с инструментами и взял в руки трубку. Теперь он пристально разглядывал металл, чуть ли не обнюхивая. Остальные с негромким рычанием повернулись к нему.

— Дай, — другой отобрал трубку и, сунув в пасть, несильно прикусил. — Redzennu… Хороший кузнец.

Он щёлкнул когтем по металлу и зубасто ухмыльнулся.

Захват, оставленный на пару секунд без присмотра, успел хорошо нагреться — и Гедимин выдернул его из печи и поднял перед собой. Никого из Джагулов он не зацепил, но жаром на них дохнуло — и все четверо с глухим рычанием шарахнулись к стене.

— Положи, где было, — угрюмо сказал Гедимин, глядя на трубку в чужой руке. — До этого дойдёт. Пока — слушай, что я говорю.

…Стеклянный шар, сплющившись и потеряв форму, погрузился в расплав. Его ещё можно было опознать по красноватому контуру, но он быстро желтел и расплывался. Гедимин оглянулся на Джагулов.

— Иди сюда. Держи. Показываю ещё раз…

Кто из кочевников к нему подошёл, сармат не понял — он так и не начал различать их, даже не выяснил, кто из них самка. Стоило одному шагнуть к печи, остальные отступили к стене и настороженно оскалились. Гедимин покосился на того, кто стоял ближе всего к стойке с инструментами и поддону с остывающими бусинами. «Скалятся-то они скалятся, а вот сейчас кто-то пойдёт на рывок… Обожжётся — его проблема.»

— Чуть поверни, чтобы расплав налип, — Гедимин направил руку Джагула. Существо шумно и быстро дышало, но пальцы не дрожали. Гедимин поднял трубку со сгустком расплава вместе с чужой рукой и вынул из печи.

— Пальцы не жжёт? — он покосился на ладонь в короткой шерсти — «вроде не дымится…». — Вдохни. Теперь — мундштук в пасть и осторожно выдыхай…

Джагул глухо рявкнул. На конце трубки вздулся жёлто-красный шар. Гедимин успел подумать, что пузырь слишком большой, толкнул «ученика» к стене, выдернув инструмент из рук — и теперь угрюмо щурился на брызги расплава. Шар порвало. Светящиеся капли дымились на полу, на скафандре, под ногами отшатнувшихся Джагулов. «Ученик» судорожно отряхивал рубаху. На ней остались мелкие чёрные точки.

— Не так сильно, — буркнул Гедимин, подбирая дымящиеся ошмётки. На чистом полу расплав не особо загрязнился — сармат бросил его обратно в конус.

— Ещё раз, — скомандовал Гедимин; он ждал, что Джагул, забрызганный стеклом, откажется, но кто-то наверняка вызовется. — Надо приспособиться. У Сэта выдох тоже короткий, но лёгкие меньше.

Джагул с подпалинами на рубахе протянул руку за трубкой. Его уши были прижаты, глаза сверкали.

— Попробуй вполсилы, — сказал Гедимин, глядя, как он резким движением подносит инструмент к расплаву. — И — чем плавнее, тем лучше.

…Четвёртая чашка-шар легла на поддон. Гедимин задвинул заслонку «холодного» отсека. Четверо Джагулов шумно дышали ему в затылок, но отступали, стоило обернуться. «Они что, каждое движение отслеживают?» — думал сармат, глядя на очередное колыхание живой «волны». Он развернулся к «ученикам», и они слаженно отступили.

— Стекло резко не остужают. Трескается. Тем более — снаружи холодно, — пояснил Гедимин, вспоминая, как Скогны вытаскивали раскалённые изделия на мокрых шкурах — никак было не дотерпеть до остывания. — Пока всё нормально. Завтра покажу, как сводить дно в конус. Как в ваших горшках.

Джагулы переглянулись.

— Эти четыре вещи — готовые? — спросил один из них. — С полной силой? Без обрядов, без знаков, — будут такими, как надо?

«Традиции…» — Гедимин досадливо сощурился.

— Со знаками были бы лучше, — буркнул он. — Для начала — сойдёт. Можно налить воду. Поставить на полку. Для ритуалов сделаете что получше. Из цветного стекла, фигурные, с узорами.

— Даже без знаков, — пробормотал другой Джагул, оглядываясь через плечо на Сэта и россыпь бусин на их поддоне. — Таких камней никто не видел. Может, только Куэнны.

— Много огня, — застывший у стены Джаарган внезапно шевельнулся и шумно вздохнул. — Даже отсюда видно. Нужна большая осторожность.

Джагулы повернулись к нему. Кто-то дёрнул ухом, кто-то зарычал.

— Геджер уже сказал про осторожность. Только о ней и говорил!

— Геджер не знает осторожности, — Джаарган пригнул голову и ощерился. — А вам надо смотреть и думать. Отдашь нам эти вещи с утра? Слишком много огня. Надо подумать.

Гедимин помянул про себя спаривание «макак». «Что, опять⁈ Чего на этот раз испугались? У них же есть кузнецы — а там температуры ещё не такие. Что опять не так?»

— Отдам, — буркнул он. — Ничего опасного в них нет. Они угодны богам.

Джаарган прижал уши и громко рявкнул. Его соплеменники отступили к стене. Их ухмылки погасли. Даже Сэта, разглядывающие бусы у соседней печи, повернулись на шум и навострили уши.

— Не трогай богов! В твоих камнях — угроза. Слишком много огня. Я сказал — ты слышал.

— Что случилось? — растерянно спросил Вепуат. Гедимин пожал плечами, глядя кочевникам вслед. Они выбирались в «шлюзовую камеру», к оставленным там тёплым накидкам. Сармат машинально пересчитал инструменты — всё висело по местам.

— И наши кристаллы останутся тут, как чаши Джагулов? — спросил предводитель Сэта, выглянув из-за печи. Вепуат поспешно мотнул головой.

— Из тепла в тепло можно переносить без опаски. Главное, чтобы резко не остывало.

Он кивнул на десяток бусин с блёстками внутри.

— Вечером нанижете и проверите, как они хранят тепло. Завтра попробуем с цветным стеклом. Принесёте