Обратный отсчет: Равнина - Токацин

там Вепуат жестами показывал, как набирать расплав в воронку. «Красят?.. Покажу червяковый пигмент. Его много.»

— Тогда сыпь сюда и сюда, — велел он, доставая маленькие конусы. — Там будет белое, здесь — цветное. Чашки уже разбили?

Джагулы сердито зарычали.

— Зачем бить? У нас руки, а не лапы. На чашки все смотрят. Таскают по норам. Только ходи и возвращай.

Гедимин еле слышно хмыкнул. «Значит, понравилось. Или, по крайней мере, стало интересно. Ёмкости с прозрачными стенками… Здесь это в новинку.»

— И Джаарган не велел их уничтожить? — он протянул Джагулу захват и отодвинулся, давая ему поставить конусы в печь. — Странно. Так он сказал, что ему не по нраву?

Джагул, оттеснённый от печи, показал оттеснившему зубы и коротко рявкнул. Тот оскалился в ответ.

— Даже Урджен не понял, — буркнул он, рывком задвигая заслонку. — Урджен будет спать — поставит чаши рядом. Что увидит — скажет.

— Если найдёт чаши, — другой Джагул — кажется, Урджен — угрюмо оскалился. — Говорил же — посмотрели, так верните…

— Ты-то стекла не боишься? — Гедимин, совсем запутавшийся, смерил его настороженным взглядом. — Что там за сны про огонь?

В груди Джагула что-то зарокотало.

— Много огня и вспышек. К чему — не знаю. Но это не Сэта. Другой огонь. Трудно рассказывать. Джагзуу! Закрыла — отойди!

Самка щёлкнула пастью.

— Куда⁈ Буду делать бусы. Геджер покажет.

Гедимин снял со стойки кованые штыри.

— Работать будете по двое. Урджен, иди сюда. Джагзуу, держи. Джегех, Аджах, — ваша очередь за ними.

Джагзуу коротко рявкнула.

— А они пусть идут! Им Джаарган сказал. Урджен слышал. Слышал? Скажешь?

— Что опять «Урджен»? — сновидец сердито оскалился. Двое, отодвинутые к стене, пригнулись, поднимая гривы, и недобро ощерились. Гедимин резким движением вклинился между Джагулами.

— Тихо! Будут драки — выгоню всех.

— Джаарган взял все чаши, — заговорила, убрав оскал, самка. — Смотрел на них, на нас. Потом бросил перья. Пять раз бросал. На чаши, на нас, на каждого. Аджах! Что он тебе сказал? Ты и стекло — плохо?

Аджах зарычал.

— Ты слышала. Чего спрашивать⁈ Сказал на меня и Джегеха. Мне нет дела, что он сказал. Пусть его Урджен слушает! В моих снах огня не было.

Гедимин мигнул. Внутри черепа неприятно гудело — концентрация «традиций» превысила допустимую.

— Так он не к стеклу вообще прикопался? Ему не нравится, что кто-то из вас…

— Уррх! Ну да, — самка махнула штырём в сторону Аджаха, снова заставив его пригнуться и зарычать. — Вот он. Про нас — ничего. Он пусть думает. А мы при чём⁈

— Иди в ущелье! — огрызнулся Аджах, выглядывая из-за спины Гедимина. Джегех с сердитым рыком ткнул его в плечо.

— Геджер что сказал⁈ Тихо! Джаарган говорит — его дело. Он даже не вождь. Мы — вожди. Нам и решать. Нам эти вещи нравятся. Значит — будут.

Гедимин с трудом подавил смешок. «Всё-таки здравый смысл побеждает. Даже у дикарей. А за Аджахом я прослежу. Если он неосторожен или делает, не думая, — это будет видно. Это поправим. Это не перекошенная физика. Не выходки тварей размером с континент. С такой ерундой мы разберёмся.»

…Он всё-таки расплавил пару капель ульсены. Сейчас от неё ничего не осталось — Джагулы выкатали со стенок тигля даже серебристый налёт. Последнюю бусину доделывал Урджен. Сделав на спиральной поверхности вмятину, сбивающую симметрию, он сбросил дымящуюся «цацку» со штыря. Джагзуу каменным лезвием подвинула её в ровный ряд бусин разной формы. Зачем она расставляет их рядами, Гедимин не спрашивал — он тоже думал, что так они лучше смотрятся.

— Так — ровно, — Аджах поднёс коготь к «спирали», развёрнутой неповреждённым боком кверху. Она откатилась чуть в сторону, показывая вмятину.

— Ровные — лучше. Зачем делать так? — Аджах тронул когтем «насечку». Гедимин озадаченно хмыкнул. «А самому не ясно? Разве они так не делают?»

— Будет вращаться — взорвётся, — пояснил он. — Ровная — быстро. Кривая — не сразу. Или вообще уцелеет.

Джагзуу, отложив лезвие, навострила уши.

— Взорвётся? Сильно?

— У вас же есть крутящее оружие, — сказал Гедимин. — Взорвётся, как круглый камень. Ещё и с выбросом жара и стеклянной пены. Изрежет лёгкие, пожжёт глаза.

— Вещи Гверрека, — выдохнул, дёрнув короткими вибриссами, Урджен. В его глазах промелькнуло что-то, похожее на уважение.

— У Геджера всё взрывается, — пробормотал, отступая за чужую спину, Джегех. Гедимин фыркнул от неожиданности. У соседней печи весело хрюкнул Вепуат.

— Вот поэтому — осторожнее, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь, и задвинул поддон в «холодный» отсек печи. — Завтра остынут — заберёте. Будете делать сами — сбивайте симметрию. Мне всё равно, а у вас скафандров нет.

…Вепуат довольно ухмыльнулся.

— Значит, он тревожится не из-за стекла… И Аджаха предостережения не напугали. А какие к нему претензии? Ты что-нибудь заметил?

Гедимин пожал плечами.

— Я бы сказал — Джагзуу найдёт приключений раньше. Лезет, не спросив… Аджах чуть ли не самый осторожный. Много спрашивает. Не знаю, что там кому примерещилось. Мне и без них есть о чём подумать.

28 день Мысли, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«Надо же! Всё-таки доделал. Уже не думал, что получится…» — Гедимин с довольной ухмылкой присыпал последний слой чёрных трубок растительной трухой и отступил на шаг, любуясь полутораметровым штабелем. «Никогда не подумал бы, что оболочки для твэлов можно хранить… вот так. Если встряхнёт — раскатятся? Не должны. Вроде всё рассчитал…»

Оборвав мысль на полуслове, сармат огляделся по сторонам. «Всё? Вот с этого обычно и начинается…»

Стеклянные чашки у барьера, огораживающего штабель, стояли полупустыми. Гедимин, не приглядываясь, выплеснул в одну содержимое другой, провёл по мокрому дну «жалом» лучевого резака