Марш! Марш! Люди и лошади в наполеоновских войнах - Мурат Магометович Куриев

исторического романа Бенито Перес Гальдос посвятил этой битве отдельное произведение. Испанцы и французы называют ее сражением при Арапилах, англичане и все остальные – битвой у Саламанки. Признаем выбор победителей.

Итак, 22 июля 1812 года. Будет большим преувеличением сказать, что Веллингтон с утра был уверен в том, что одержит одну из самых славных побед в своей жизни. Не его стиль, даже в мыслях. Однако Саламанка – победа наиважнейшая, и одержана она во многом благодаря кавалерии. Той самой кавалерии, которую Веллингтон ценил невысоко. Удивительно, но хотя заслуги кавалеристов в битве при Саламанке Веллингтон и признает, но своего мнения не изменит. При Ватерлоо он все так же не будет доверять кавалерии. Что ж, герцог – человек на редкость упрямый. Это и помогало ему, но больше все-таки вредило.

Марши на жаре прекратились, обе армии стояли напротив друг друга. Оба командующих узнали необычную новость. Король Жозеф отправил-таки Мармону подкрепление! Сейчас соотношение сил было примерно равным. 49 тысяч у Мармона, 52 – союзная армии. У французов – небольшой перевес в артиллерии.

Мармон решил атаковать, совершая обходной маневр, дабы отрезать британцам путь к отступлению. Прямо на гребне холма он увидел густое облако пыли, это совершала маневр дивизия генерала Хоупа, маршал подумал, что британцы отступают, и – просчитался. Веллингтон, как обычно, мастерски использовал рельеф местности. Все его дивизии уже стояли за Арапильскими холмами, отходить он не собирался.

Атаковали французы мощно, и поначалу союзникам пришлось нелегко. Один из очевидцев вспоминал: «Генерал Бересфорд и штабные офицеры стояли со шпагами в руках, а командующий, читавший поступающие к нему донесения, выглядел не очень-то довольным». Спокойствие, впрочем, Веллингтон сохранял. Английский историк Дж. Уэллер считает, что при Саламанке Веллингтон продемонстрировал «…феноменальную способность находиться в самом нужном месте… и контролировать движение каждой дивизии».

Окажешься в нужном месте в нужное время – увидишь то, что сделает тебя вполне довольным. Считается, что Веллингтон как раз сел перекусить, когда один из штабных офицеров позвал его посмотреть на передвижения французов. Веллингтон посмотрел – и остался без обеда. Мармон, увлекшись первыми успехами, совершал классическую ошибку. Пытаясь все же совершить обход, он слишком растянул свои линии, образовались разрывы.

Веллингтон позволил себе улыбнуться: «О, это меняет дело!» И тут же, повернувшись к своему другу, испанскому генералу Алаве, произнес фразу, ставшую легендарной: «Мой дорогой Алава, Мармону конец!» Примерно в то же время Мармону чуть не настал самый настоящий «конец».

«…В этот момент единственный выстрел, выпущенный с английской батареи из двух пушек, развернутой противником на противоположном холме, раздробил мне руку и нанес две обширные и глубокие раны в бок и в поясницу, так что я выбыл из строя». Почти в начале битвы французы остались без командующего! Более того, сменивший его генерал Боне через час тоже был тяжело ранен. Пост командующего занял генерал Клозель – снова ранение! К счастью, рана Клозеля позволила ему держаться в седле, и именно он выведет разбитую французскую армию с поля боя.

…«Земляные сфинксы», как назвал Перес Гальдос Арапильские холмы, стали немыми свидетелями сокрушительного поражения французов. У Саламанки талант Веллингтона-полководца проявился наиболее ярко. Ватерлоо, конечно, самое известное из его сражений. Но там перед герцогом стояла простая задача со сложным решением – дождаться прихода Блюхера. А Саламанка – искусство военачальника. Веллингтон разбивал противника по частям, умело и своевременно. О блестящих действиях пехоты мы говорить не будем, перейдем сразу к кавалерии, хотя все было взаимосвязано.

У Саламанки всеми всадниками Веллингтона командовал генерал Стэплтон Коттон, по прозвищу Золотой Лев. Называли его так не только за храбрость, но и за любовь к красивой одежде. Вроде бы мундиры у всех генералов одинаковые, однако Коттон умело использовал «дорогие детали», что в сбруе лошади, что в собственном наряде. Выглядел роскошно. Воевал тоже хорошо, Веллингтон считал его своим лучшим кавалеристом.

Коттон руководил кавалерией, однако главную роль в той атаке, о которой пойдет речь, сыграл все же генерал Маршан «Ученый», доказавший, что прозвища – это всего лишь слова. Он командовал бригадой тяжелой кавалерии.

«Ряды драгун… вторглись гигантскими змеями во французскую пехоту. Взмахи сабель казались непрерывным каскадом коротких молний, струйками стального дождя, который рассекал груди, губил людей, сметая и уничтожая все, подобно урагану».

В описании события Перес Гальдос устремляется к «поэтическим высотам», однако дух его передает точно. Почему атака британской кавалерии при Саламанке вошла в число самых знаменитых? Потому, что она оказалась, как считают многие военные эксперты, едва ли не самой сокрушительной с точки зрения результата. Мармон впоследствии написал, что как раз эта атака и решила исход сражения, в привычном для себя стиле перекладывая вину на своих генералов.

Случилось, для французов, нечто страшное. Первая линия французской пехоты, когда ее атаковали драгуны Ле Маршана, оказалась в полупозиции. Солдаты начали перестраиваться в каре, не успели, и их жестоко порубили. Но вторая-то линия в каре построилась, и что? Драгуны смяли их, с хода. Подобное случается крайне редко, и стоявшие на возвышенности вместе с Веллингтоном английские офицеры наблюдали за происходящим с восторгом. Некоторые аплодировали. Всадников не остановить! Там была еще легкая французская кавалерия? Легкая добыча для английской тяжелой. Возможно, это некоторое преувеличение, но многие британские историки считают, что кавалеристы вывели из строя две пехотные дивизии противника. Потери французы понесли ужасные.

…Почти в конце атаки генерал Джон Гаспар Ле Маршан был смертельно ранен, он умрет через несколько дней. Докладывавшему об итогах атаки Стэплтону Веллингтон сказал: «Никогда не видел ничего подобного! Клянусь Богом, Стэплтон, это твой день!» В рапорте о сражении командующий написал: «Кавалерия под командованием генерал-лейтенанта сэра Стэплтона Коттона успешно атаковала пехотный корпус противника, опрокинула его и рассекла на части. В этой атаке генерал-майор Ае Маршан был убит во главе своей бригады, и мне пришлось оплакивать потерю наиболее способного офицера».

Признал, с запозданием, но признал. Хотя лучшим своим кавалеристом по-прежнему считал Стэплтона Коттона и страшно расстроился, когда ему не разрешили поставить Коттона во главе кавалерии в 1815-м. А генерал, кстати, в конце сражения при Саламанке был случайно подстрелен португальским часовым, то есть – своим. Рана оказалась несерьезной. Это называется «превратности войны». В Веллингтона тоже попала шальная пуля, французская. Чиркнула по ремню. Командующий на мгновение остановился, посмотрел вниз и – продолжил движение.

Его противник, тяжело раненный маршал Мармон, выжил лишь благодаря преданности своих солдат. Сублейтенант конных егерей Паркен, сам раненный в правую руку, был свидетелем того, как спасали Мармона. «Он не мог ехать ни верхом, ни в