О психологии западных и восточных религий (сборник) - Карл Густав Юнг

ему, потому что это его самая сильная и самая здоровая способность, истинная, как уже было сказано, Божья воля, которая порой увлекает человека в полное одиночество. При всей убогости такого состояния оно служит хорошую службу, поскольку лишь так человек может познать себя и воспринять бесценное сокровище — любовь к ближнему. Более того, только в состоянии полной отчужденности и одиночества мы познаем полезные силы нашей собственной природы.

526 Когда несколько раз наблюдаешь подобное развитие наяву, уже нет возможности отрицать превращение зла в добро и тот факт, что мнимое добро оказывает поддержку силам зла. Архидемон эгоизма ведет нас по via regia (царской дороге) к тому самособиранию, которого требует религиозный опыт. Здесь мы наблюдаем в действии фундаментальный закон жизни — энантиодромию, превращение в противоположность; именно благодаря ему становится возможным воссоединение враждующих половин личности, вследствие чего прекращается гражданская война.

527 Я взял в качестве примера эгоизм невротика, потому что это один из наиболее распространенных симптомов. С таким же успехом я мог бы взять любой другой характерный симптом, чтобы показать, как врачу следует трактовать недостатки своих пациентов — иными словами, как он должен справляться со злом.

528 Безусловно, и это замечание тоже кажется слишком простым. В действительности же принятие теневой стороны человеческой природы граничит с невозможным. Задумайтесь на минутку, что значит дать право на существование чему-то неразумному, бессмысленному и злому! Однако современный человек настаивает на этом разрешении. Он хочет жить со всеми своими сторонами разом, дабы понять, кто он такой. Вот почему он отбрасывает историю. Он хочет порвать с традициями, чтобы экспериментировать со своей жизнью и определять, какую ценность и значение имеет все вокруг само по себе, вне традиционных предпосылок и предписаний. Современная молодежь предъявляет удивительные примеры такого отношения к жизни. Чтобы наглядно продемонстрировать, как далеко можно зайти на этом пути, я процитирую вопрос, заданный мне одним немецким обществом. Меня спросили, следует ли осуждать инцест и какие факты можно привести против него!

529 При таком отношении к жизни нетрудно вообразить, в какие конфликты попадают нынешние люди. Я прекрасно понимаю, что человек готов сделать все возможное, чтобы защитить своих близких от таких злоключений. Но, как ни странно, у нас не находится средств для подобной деятельности. Все былые доводы против неразумности, самообмана и аморальности, когда-то столь могучие, утратили свою привлекательность и власть. Ныне мы пожинаем плоды образования девятнадцатого столетия, на протяжении которого церковь проповедовала молодым людям достоинства слепой веры, а университеты прививали им интеллектуальный рационализм; в результате сегодня мы тщетно отстаиваем как веру, так и разум. Устав от этой войны мнений, современный человек хочет сам выяснить, как обстоят дела. Это желание открывает двери для самых опасных возможностей, но нельзя не признавать смелость этого предприятия и нельзя ему отчасти не сочувствовать. Это не безрассудная авантюра, а попытка, вдохновленная глубоким духовным переживанием, снова наполнить жизнь смыслом на основе свежего и непредвзятого опыта. Без сомнения, осторожность необходима, но мы не можем не поддержать данное устремление, которое бросает вызов личности. Желая его обуздать, мы норовим подавить лучшее в человеке — его смелость и предприимчивость. Если добьемся успеха, то получится, что мы преградим доступ к тому бесценному опыту, который мог бы придать жизни смысл. Что произошло бы, позволь апостол Павел отговорить себя от странствия в Дамаск?

530 Психотерапевт, серьезно относящийся к своей работе, должен разобраться с этим вопросом. Он должен решать в каждом отдельном случае, готов он или нет поддержать пациента советом и делом в дерзком (и, бывает, ошибочном) начинании. У него не должно быть фиксированных представлений о том, что правильно, а что неправильно, и он не должен притворяться, будто знает, как правильно; иначе он будет черпать выводы из сокровищницы своего опыта. Он должен помнить, что реально лишь происходящее для пациента, ибо реальность действует. Если что-то, для меня ошибочное, оказывается более действенным, нежели истина, значит нужно следовать этой ошибке, поскольку в ней заключаются сила и жизнь, а я их потеряю, цепляясь за то, что мню истиной. Свету нужна тьма, ибо в противном случае он ничего бы не освещал.

531 Хорошо известно, что фрейдовский психоанализ ограничивается задачей осознания теневой стороны и зла внутри человека. Он просто приводит в действие скрытую гражданскую войну и позволяет той идти. Пациент должен справиться с нею, как только сможет. К сожалению, Фрейд упустил из вида тот факт, что человек не способен в одиночку противостоять силам тьмы, то есть бессознательному. Он всегда нуждался и нуждается в духовной помощи, которую оказывала религия. Раскрытие бессознательного неизменно чревато приливом сильных душевных страданий; словно процветающая местность опустошается полчищам варваров или словно плодородные поля уничтожает бурный поток, прорвавший плотину. Мировая война[669] была как раз таким вторжением и показала, как ничто другое, сколь тонки стены, отделяющие упорядоченный мир от подступающего со всех сторон хаоса. Точно так же обстоит дело с человеком и его рационально упорядоченным миром. Стремясь отомстить за насилие, которое учиняет над нею человеческий разум, разгневанная Природа ждет подходящего мгновения, когда перегородка рухнет, чтобы сокрушить сознательную жизнь. Человек осознавал эту опасность для своей психики с древнейших времен, даже на самых примитивных уровнях развития культуры. Чтобы противостоять этой угрозе и восстановить нанесенный урон, были придуманы религиозные и магические практики. Вот почему знахарь также является и священником; он спаситель души и тела, а религии суть системы исцеления от душевных болезней. Это особенно верно в отношении двух величайших религий человечества, христианства и буддизма. Человеку в его страданиях никогда не помогает самосознание; только сверхчеловеческая истина откровения способна избавить от страданий.

532 Сегодня волна разрушения уже настигла нас, и психике нанесен немалый ущерб. Вот почему пациенты заставляют психотерапевта рядиться в священника, ждут и требуют от него, чтобы он освободил их от страданий. Вот почему мы, психотерапевты, должны браться за задачи, которые, строго говоря, относятся к предмету богословия. Но мы не можем предоставить ответ на эти вопросы теологам; с неотложными психическими потребностями наших пациентов мы ежедневно сталкиваемся напрямую. Поскольку, как правило, каждая концепция и каждая точка зрения, унаследованная из прошлого, оказывается бесполезной, мы должны сначала пройти с пациентом весь путь его болезни, путь ошибок, обостряющих внутренние конфликты и усугубляющих одиночество до той грани, за которой оно становится невыносимым, в надежде на явления из душевных глубин, извергающих как силы разрушения, так и силы спасения.

533 Впервые ступив на этот путь, я ведать не ведал, куда он приведет. Я не знал,