Призрачный рай - Mila Moon

— А, вот как, — я покивал в такт головой, хмыкая и поражаясь тому, что она ни хера не поняла из сказанного. — С твоих слов мне надо сходить в церковь исповедаться, искупаться, наверное, в святой воде, провести профилактическую беседу с членом и простерилизовать его. Отмаливать грехи, что я такой, бля, какой есть, мать твою.

— Поэтому ничего не получится! — крикнула Ливия и хлопнула дверью, обходя машину и направляясь к пляжу.

— У тебя вошло в привычку убегать? — произнес ей вслед и выбрался из Lamborghini.

— Оставь меня в покое!

— Не оставлю, пока не договорим, — грубо произнес, оглядываясь вокруг. Уже довольно поздно, но все же не хотелось, чтобы появились свидетели нашей ссоры. Скинул майку и подхватил за талию ни в чем не подозревающую Ливию, перекидывая через плечо.

— Полоумный! — она била кулаками по спине, но я в долгу не остался и шлёпнул по заднице, слыша, как она ругается и шипит.

— Тебе надо освежиться, детка, воздержание никому не идет на пользу, — с насмешкой произнес, заходя в воду, и окунулся вместе с ней. Ливия вынырнула, убирая волосы и делая глубокий вдох, но я не дал ей сказать слова, почти насильно накрывая губы чувственным поцелуем.

Я хотел ее так, что пальцы почти до боли впивались в кожу, оттягивая прилипшую майку, рука сжимала мокрые волосы на затылке, а языки танцевали в унисон. Мною владел животный и раздирающий голод. Она так прекрасна и губительна… Я сдавался ее парализующим губам, которые пронзали меня, словно нож. Сердце гулко пробивалось через грудную клетку, в ушах шумело от страсти, когда ее ноги обвились вокруг талии, а тело заметно расслабилось.

Время не властно над нашими чувствами. Одним появлением, взглядом, голосом, она заставляет верить, что я могу жить, дышать, ощущать эмоции, которые испытываю только с ней. Мир не серый, не бесцветный. Ливия делает его ярче, дарит теплоту, словно утро, приходящее на смену ночи, рассвет, который разгоняет сгущающуюся тьму.

— Сейчас ты понимаешь? — прохрипел в приоткрытые губы и провел носом вдоль скулы, вдыхая притягательный аромат дурманящей ночи и ее влажной кожи.

— Я же говорила, что не соображаю, когда ты рядом, — слабо простонала Ливия, и я улыбнулся, покрывая ее лицо невесомыми поцелуями.

— Не думай, что будет завтра, Лив. Давай наслаждаться моментами? Растворяться друг в друге, плевать на мир и просто быть. Не переживать о чьем-то мнении и будущем. Только я и ты.

Глава 36. Ад, где нет тебя

Я не хочу умирать, но и жить мне не очень-то охота. Прежде чем влюбиться в кого-то, я готовлюсь с ней расстаться. Я пугаю себя до смерти, потому и бегу во весь дух. Прежде, чем мои глаза закроются, я хочу испытать наслаждение. Я просто хочу испытать настоящую и вечную любовь. В моей душе зияет дыра, у меня на лице написано, что это большая пустота. Подойди и возьми меня за руку, я хочу коснуться жизни… Не уверен в том, что я понимаю, для чего мне дали эту верёвку. Не уверен в том, что я понимаю…

Robbie Williams «Feel»

Оззи

На перекрестке дорог повстречаются двое прохожих, их свяжет нечто невидимое, ирреальное, оставив отпечаток в памяти и душе. Один из них будет преданно ждать, если им все же суждено разойтись, и выглядывать из-за спин, искать в лицах знакомые черты. Второй предоставит выбор, уйдет и забудет, но неосознанно вернется, потому что тяга окажется сильнее, чем он. Время расставит все по местам, изменит их, но вновь переплетет пути и столкнёт на судьбоносном перекрестке. Она будет верна только одному, а он, увидев родное лицо в толпе, перейдет по пешеходному переходу и заключит ее в смертельные объятия, из которых уже не спастись. Она сделает неправильный выбор и загонит свое сердце в ловушку. Глупый, глупый наивный мотылек, пойманный и заточенный в мире, из которого выход один — смерть. Он будет вырываться и биться о стены, задыхаться и осознавать, что подставил самого себя.

Тихо подкатывают волны, обволакивают наши тела, остужают и одновременно согревают. В такие моменты не заботит окружающий мир, красоты бескрайнего звездного неба или посторонние. Время теряет смысл и растворяется в пространстве, как лунный свет. Имеет значение ее дыхание, припухшие слегка губы, которые она прикусывает от удовольствия, стук сердца под пальцами, мурашки от прикосновений и поцелуев. Не надо громких фраз и многоточий — счастливые любят тишину. Звезды хранят миллиарды секретов, наблюдая с небес, поэтому ночь так таинственна. Они разбиваются и умирают, унося невысказанное с собой. Звезды умеют молчать, но… Есть свет прекраснее и желаннее, ярче и теплее — я держу его в своих руках. Он проникает, исцеляет и наполняет мой мир жизнью. Я родился одиноким, одиноким и сдохну, слишком эгоистичным, чтобы она вновь легко ускользнула. Скорее, я предпочту видеть страдания и слезы, чем дать возможность уйти, если наша встреча не случайна. Вознесу ее к небесам и затем уничтожу хрупкое сердце. Оно разобьется, и вряд ли найдется тот, кто соберет осколки. Тепло будет просачиваться сквозь трещины, и останется только пустота. Холод. Ничего.

В моих венах бурлит кровь, смешанная с ее ДНК. Она, как плющ, оплетает сердце и вновь пускает ростки. Хочу проиграть и отпустить — двойное желание. Она овладевает моим разрушенным миром, а я ее телом и душой. Поддается искушению, проигрывает, когда мой язык скользит по мокрой соленой коже. Она млеет на берегу, в объятиях теплых волн, приносящих забвение. Барьеры превращаются в руины, когда наши губы сливаются. Майку и лифчик давно поглотил океан, единственная преграда — ее шортики. Целую вздымающуюся грудь, каждый миллиметр бархатной кожи, и в голове происходит сумасшествие. Вспоминаю ее вкус, подавляя нетерпеливый стон.

«Я бы трахнул тебя так, Ливия, что ты бы забыла свое имя. Выбил бы из твоей милой головки, зачем ты прилетела в Лос-Анджелес, и оставил единственное воспоминание».

— Ты же понимаешь, что уже не уйдешь?

Мысли вырываются наружу, но я не жалею о сказанном. Мокрая неподатливая ткань плотно облегает ее задницу. Приподнимаю бедра, чтобы стянуть шорты, но встречаю испуганный взгляд почти черных глаз: там плескается страх и желание. Ливия жаждет свободы, но боится ее обрести.

— Пожалуйста, не торопи нас…

«Нас» странно действует на клетки мозга, и я останавливаюсь, заглядывая в чистые карие глаза. Слишком быстро трезвею и остываю, будто окатила не приятная волна, а ледяная. Тело ждет разрядки, но я