Призрачный рай - Mila Moon

— Чтобы вновь почувствовать, они погружаются в сны, или уходят в другие миры, где видят то, что желают.

Ливия перестает гладить мою руку, и я ощущаю ее непонимание и беспокойство.

— Это ведь все вымышленное, ненастоящее, они обманывают себя, — с горечью в голосе шепчет она. Рука перемещается на ее щеку, поглаживая, а губы складываются в грустную улыбку.

— Что, если им проще жить иллюзиями? — пальцы путаются в ее шелковистых волосах, как противоречивые чувства внутри. — Когда человек одинок и впускает в свой мир что-то новое, неизведанное, он не понимает, как с ним поступать. Пытается найти альтернативу, но настолько привык жить в выдуманном измерении, выбирая то, что проще.

— Видимо, я не понимаю твоей философии, Габриэль, — в голосе Ливии слышится боль и решимость. — Такие люди несчастны, моральные калеки, сами гробят свою жизнь, вместо того, чтобы развязать петлю, они ее завязывают туже и накидывают на шею. Я не знаю, почему люди теряют вкус к жизни, ведь она дана нам всего лишь раз, чтобы прожить счастливо, но они ограждают себя сами, не давая даже надежды, чтобы им кто-то протянул руку. Жизнь всегда сложная, а они выбирают то, что проще: бессмысленная смерть или фантазия. Так поступают безвольные слабаки, сдавшиеся и положившие добровольно голову на плаху.

Я задумываюсь над пробирающими словами Ливии, которые вылетают стрелами и попадают в вены. Разговор поворачивает не в то русло, слишком темное и вязкое — не хочу топить Ливию вместе с собой. Прикрываю глаза и достаю из кармана сигареты, почти глотая ядовитую отраву.

— Габриэль, — с трепетом говорит девушка, а я смакую теплые нотки в своем имени. — Смотри, как красиво, просто невероятно.

Я приоткрываю глаза, выдыхая серыми клубами дым, а перед глазами неизвестный художник рисует кистью по лилово-фиолетовому полотну, оставляя темные разводы. Поворачиваю голову, видя восхищенный по-детски наивный взгляд Ливии. Солнце просыпается и сонно дарит лучики, освещая наши лица. Она любуется рассветом над Тихим океаном, а я — ею.

Запоздало вспоминаю о том, что нас все-таки могут застукать, и оглядываюсь: ранних пташек, в виде собачников или спортсменов, не наблюдается, хотя мы находимся где-то неподалеку от Пасифик-Палисейдс и моего пентхауса. Ливия прикрывает рот ладошкой, зевая, и на меня обваливается осознание, что мы проговорили всю ночь. Сначала долго упоенно целовались, потом говорили, точнее, в основном это была Ливия, я ведь немногословен, когда дело касается личного. Встаю и тянусь, хрустя шеей и немного онемевшими конечностями. Чувствую любопытный взгляд Ливии на теле и вспоминаю о тату, сделанных после пребывания в Нью-Йорке и нашей встречи. Вопросы готовы вот-вот политься из ее уст, но на удивление Ливия молчит, щупая глазами исписанную кожу.

— Лишь утратив всё до конца, мы обретаем свободу, — произношу, добавляя в голос равнодушия.

— Ты поклонник Чака Паланика и «Бойцовского клуба»? — немного удивленно протягивает Ливия, и через пару секунд ее пальчики проводят по надписи сбоку. Я многозначительно хмыкаю и с нескрываемым сарказмом говорю:

— Нет, мне просто было не хрен делать и занесло в тату-салон.

— Я тебе говорила, что ты плохой актер? — в тон мне отвечает Ливия.

— Ты говорила, что я отменный актер, — изображаю оскорбление, но девушка лишь усмехается.

— Видимо, за два года твои навыки ухудшились.

— А ты стала экспертом в этом? — ухмыляюсь и провожу пальцами по спутавшимся волосам. Ливия наблюдает за этим и затем, будто опомнившись, прямо смотрит в глаза.

— В моей работе приходится видеть насквозь людей.

— И что же ты увидела, Ливия? — я склоняю голову, и несколько прядей падает на лоб. Щеки девушки немного розовеют, и она отворачивается, кидая через плечо:

— Думаю, лучше поговорить об этом потом.

— В более интимной обстановке? — насмехаюсь, следуя за ней к машине и без зрительного контакта зная, что она сердится. Мне нравится ее злить, но Ливия лишь молча садится в автомобиль.

— Не хочешь узнать значение второй?

Она безразлично дергает плечом, подавляя новый зевок, и на меня тоже накатывает сонливость.

— Фраза, скорее всего, на ирландском, а я не полиглот, знаешь ли.

— Потому что сделана чисто для меня, — загадочно произношу и ловлю заинтересованный взгляд карих глаз.

— Тогда зачем мне знать, если это личное?

— У нас ведь была ночь откровений? Почему бы и нет, — говорю бесстрастно, выруливая на полупустынную трассу.

— Я бы не сказала, что это ночь откровений, — возражает Ливия. — Скорее, монолог.

— Зато я теперь знаю о твоей обожаемой работе немного больше, чем чайник, — смеюсь, поглядывая на фотоаппарат, и включаю тихо проигрыватель.

— Да, но я не знаю о тебе ничего, как и прежде.

— Ты знаешь обо мне больше, чем другие, Ливия, — холодно говорю, сворачивая на трассу, ведущую к Брентвуду.

— Я так не думаю…

Через несколько минут она все же спрашивает:

— Что означает фраза?

Я бросаю в ответ короткую обворожительную улыбку.

— У нас ведь еще будет время поговорить по душам, тогда узнаешь.

Чувствую, исходящее от Ливии недовольство, и злорадно посмеиваюсь. Она напоминает милый кактус с огромными острыми иголками. Lamborghini тормозит возле квартирного комплекса. Девушка мешкает несколько секунд, бросает тихое «Пока» и собирается смыться, но я тяну за рукав длинной кофты, в которой утопает ее фигурка. Ливия оборачивается, и я настойчиво притягиваю ее сзади за шею, проникая языком в приоткрытый от удивления рот. Поцелуй не такой нежный, как на ночном берегу, но чувственный, с нотками обещания. Я не считаю по минутам, сколько он длится, но девушка отстраняется, тяжело дыша. Заправляет волосы и смотрит с немым вопросом «Зачем?». «Потому что я хочу целовать тебя, Ливия, — безмолвно отвечаю, и добавляю, немного ухмыляясь. — И не только целовать…» Колючка хрипловато говорит «Пока» и быстро выбирается из машины, стремительно входя в здание. Я не уезжаю, бездумно постукиваю по рулю и слушаю слова песни Starset «Die For You», прибавляя громкость.

— Однажды земля расширится, и я отправлюсь за тобой, ведь только там есть ад, где нет тебя. Когда галактики столкнутся, нас разбросает по разным небесам. Я отправлю свой корабль искать тебя, ведь я знаю, что ты потеряешься, если сбежишь, в тех же черных дырах и безнадежных ошибках. По своей воле просто буду сам по себе, пока не верну тебя домой.

«Ад, где нет тебя» повторяю в уме, завожу машину и еду в Пасифик-Палисейдс, по пути заскакивая в круглосуточный маркет за сигаретами и энергетиком.

Обдумываю и прокручиваю в голове вчерашний день, яркий и насыщенный на эмоции, которые как будто до этого были заморожены или находились в режиме «Сон». Я не разбираюсь в