Золотой век Испанской империи - Хью Томас

Взбешенный Альмагро настаивал, что они с Франсиско Писарро должны взять по половине общей суммы, после чего выдать каждому из своих людей по тысяче или две тысячи песо{738}. Однако он не добился ничего с этими разумными требованиями. Эрнандо Писарро тем временем занялся организацией энкомьенд – подробности этой задачи он 8 мая обсуждал со своим управляющим Крисостомо де Онтиверосом, уроженцем Авилы и весьма знающим счетоводом{739}. Эрнандо постоянно занимался финансовыми вопросами.

В июне Писарро начал раздел сокровищ. Прежде всего богатства были поделены на доли по 4440 золотых песо и 181 серебряной марке, что в целом составляло 5345 золотых песо (в то время золотой песо считался равным 450 мараведи). Индейские кузнецы осуществляли переплавку бесценных золотых и серебряных изделий в девяти больших печах, под присмотром нотариуса из Кордовы Гонсало де Пинеды, который был теперь приближенным советником Франсиско Писарро, – возможно, он был связан с преуспевающей итало-севильской купеческой семьей Пинеда в Севилье.

Более одиннадцати тонн драгоценных металлов было переплавлено в печах, дав в конечном счете 13420 фунтов золота чистотой в 22½ карата и 26000 фунтов серебра. Большая часть этих сокровищ изначально существовала в виде драгоценных изделий, детали которых ныне невосстановимы. Двести семнадцать долей были тщательно распределены в соответствии с оценкой, которую Писарро давал личному вкладу каждого из участников экспедиции. В целом идея состояла в том, что пехотинец должен будет получить одну долю, кавалерист – две, а офицеры еще больше, однако в конце концов все стала решать комиссия репартидорес, которую возглавляли Франсиско и Эрнандо Писарро и в которую входили также: Пинеда, надзиравший за переплавкой; Педро Диас – серебряных дел мастер, взвешивавший серебро, хотя сам он не участвовал в битве при Кахамарке; а также два других офицера – Эрнандо де Сото и Мигель де Эстете, которого мы уже встречали в качестве хроникера. Эти люди проследили за тем, чтобы ни капли сокровищ не перепало ни Альмагро, ни кому-либо из его последователей.

Таким образом, распределение богатств оказалось более чем пристрастным: Франсиско Писарро получил тринадцать долей, и помимо этого «сокровище Правителя» – золотой трон Атауальпы, который один стоил двух долей. Эрнандо Писарро получил семь долей, Хуан Писарро две с половиной, и столько же его брат Гонсало. Этих средств было достаточно, чтобы сделать владеющего ими человека очень богатым. Если округлить, то 135 с небольшим из 217 долей отошли 62 кавалеристам, и 81–105 пехотинцам. Братья Писарро получили 24 доли из 217.

Почти наверняка какое-то количество распределенного золота и серебра не было учтено в вычислениях{740}. Так, Беналькасару была отведена небольшая порция – однако он без сомнения получил больше, чем было официально зарегистрировано. Кроме того, Писарро разделил между своими последователями индейских вождей и всех, кто стоял лагерем в Кахамарке и чьи земли вскоре должны были стать энкомьендами.

В скором времени после раздела сокровищ Эрнандо Писарро покинул Перу и отправился в Испанию, чтобы рассказать там о свершенном ими великом завоевании. Он взял с собой значительное количество золота и серебра, а также 100 тысяч кастельяно для короля – что, как не преминули тотчас отметить его враги, составляло менее половины королевской пятины. Помимо этого, он вез тридцать восемь прекрасных сосудов из золота и сорок восемь – из серебра. С ним поехали пятнадцать или двадцать человек: Франсиско Писарро отказался отпустить большее количество, сославшись на то, что не может себе позволить так ослабить свои силы.

Из тех, кто отправился в путь, семеро были людьми довольно пожилыми, которые едва ли смогли бы долго продержаться в Перу, хотя ни один из них не был старше Франсиско Писарро. Одного или двух отослали домой как вероятных критиков или даже врагов – в частности, Кристобаля де Мена из Сьюдад-Реаля, который был другом Альмагро, однако являлся командиром в экспедиции Писарро, а также Хуана де Сальседо, капитана пехотинцев родом из Талаверы-де-ла-Рейна{741}. Некоторые из тех, кто возвращался вместе с Эрнандо, делали это из прямо противоположных соображений: они были друзьями братьев Писарро и могли помочь развитию их дела; например Хуан Кортес из Трухильо, который в Кахамарке исполнял обязанности эскудеро, т. е. оруженосца, Писарро. К этому моменту он уже показал, что умеет обращаться с цифрами, и теперь возвращался, чтобы распорядиться деньгами Писарро в Трухильо. Был еще Мартин Алонсо, возможно приходившийся родственником младшим Писарро, родом из Ла-Сарсы – деревушки близ Трухильо, которая находилась во владении у семьи Писарро. Он состоял у этой семьи на содержании, был удостоен всяческого доверия и получил двойную долю золота и серебра.

Когда Атауальпа услышал, что Эрнандо возвращается в Испанию, его сердце упало. Как раз перед этим он видел большую черно-зеленую комету, которая, как он был уверен, означала несомненную близость его гибели. С Эрнандо Кортесом они были в хороших отношениях, и Атауальпа считал, что с ним ничего не может случиться, пока тот по-прежнему занимает место помощника главнокомандующего. Относительно Альмагро у него не было такой уверенности, равно как и королевского казначея, Алонсо де Рикельме.

Однако хотя оба эти человека и не оказали Атауальпе большой помощи, причиной его гибели скорее всего стал перуанский переводчик Фелипильо. В тот момент Атауальпа верил, что его несомненно должны отпустить на свободу, поскольку ведь огромный «выкуп» выплачен. По меньшей мере, сказал он, ему должны позволить есть и пить вместе со своими подданными. Однако Фелипильо, по-видимому, понравилась одна из приближенных дам великого Инки, некая Куширимай, «чрезвычайно белокожая и прекрасная собой» – и по этой причине переводчик хотел устранить правителя со своего пути. Сейчас принято считать, что он ложно обвинил Инку в том, что тот планировал побег и собирался организовать новую кампанию против испанцев совместно со своим оставшимся в Кито военачальником Руминьяви.

По-видимому, Писарро воспринял это обвинение всерьез. Караулы были удвоены. Он строил планы отправиться в Куско, однако как Инка будет охраняться, когда испанская армия выступит в поход? Можно ли его оставить под стражей в Кахамарке? Разумеется, устроить это будет сложно. Однако брать Атауальпу с собой в Куско будет связано с не меньшим риском. Фелипильо был некомпетентен как переводчик – так, например, он не понимал христианства, и прямых переводов связанных с ним священных слов имелось очень немного. Однако предположительно именно он должен был объяснять Инке Священное Писание.

Писарро послал к Кито небольшой отряд своих сторонников под командованием Сото, вкупе с хроникером Эстете и тремя другими конкистадорами – Родриго Оргоньесом, Педро Ортисом де Кариягой и Лопе Велесом де Гевара. Первый, судя по всему, был конверсо и ветераном войн в Италии, а также лейтенантом Альмагро{742}; второй участвовал в битве при Кахамарке и, вероятно, был родом из Ампуэро в Кантабрии; третий был уроженцем города Палос и превосходным наездником, побывавшим во многих сражениях 1520-х годов в Центральной Америке перед тем, как прибыл в Перу в качестве соратника Сото. Цель этой небольшой экспедиции состояла в том, чтобы убедиться, действительно ли Руминьяви выступил с армией в направлении Кахамарки{743}.