Так начиналась легенда. Лучшие киносценарии - Юрий Маркович Нагибин

буфет: маленький, грязноватый, с пустыми коробками печенья и шоколадных наборов, с запыленными бутылками из-под «Наполеон бренди», с засохшим сыром и опасной колбасой, с броским объявлением: «Пива нет». Но что-то хорошее в буфете все же было, потому что у стойки толпились пассажиры и слышались международные возгласы: «Чао!», «Поехали!», «Со свиданьицем!». Охотник вышел из буфета. Ольга Ивановна и ее друг все так же держались за руки. И тут послышался зычный голос второго пилота:

– По местам, товарищи!

От самолета отъехал бензовоз, первый пилот принял немногочисленную корреспонденцию, все несложные дела сделаны. Из буфета дружно повалили пассажиры, что-то дожевывая на ходу.

Ольга Ивановна немного задержалась. Она шла к самолету одна и все время оглядывалась назад. В последний раз она оглянулась уже поднявшись на борт самолета.

– Спасибо, Петя, – сказала она второму пилоту.

– Чепуха… – он убрал трап, задраил дверь.

Ольга Ивановна глянула в иллюминатор. Почему-то из круглого самолетного оконца фигура парня показалась очень маленькой, как у ребенка. А за ним виднелся игрушечный грузовичок. Когда же самолет побежал по взлетной дорожке, фигура парня в кожанке умалилась до жалкости, а затем враз исчезла, как только колеса оторвались от земли.

– Теперь понятно, почему вы так привязаны к этой трассе, – заметил Агасфер, – поздравляю, вы умеете устраиваться.

– Да, я, как говорили в старину, оборотистая особа.

– Что он делает в этой дыре… ваш юноша?

– Мой юноша ищет нефть… – и она добавила насмешливо, – но не предлагайте ему место в главке, он все равно откажется.

– С чего это вы взяли?.. – грубовато спросил Агасфер.

– Ольга Ивановна взяла подносик с конфетами из рук бортмеханика, протянула Агасферу.

– Вы же добрый человек со связями. И, судя по всему, любите покровительствовать незнакомым людям.

– Мое покровительство вашему другу не грозит.

– И слава Богу!..

Снова стюардесса присаживается на ручку свободного кресла возле охотника. Короткое ее возбуждение спало, лицо утомленное, печальное.

– Это ваш жених, Ольга? – спросил охотник.

– Не знаю… Просто любимый человек, – ответила та тихо.

– Так это из-за него?..

Стюардесса кивнула.

– И давно?

– Второй год… Он ищет нефть, я ищу его. Так и живем…

Самолет сильно тряхнуло, еще раз и еще. Заплакал ребенок.

– Здесь всегда болтает, – побледнев, сказала бортпроводница, – сплошь – озера…

Все, что могло шевелиться, качаться, подпрыгивать, пришло в движение. Подпрыгивали в сетках свертки, шляпы и кепки, раскачивались на крючках пальто и плащи, ерзали в хвосте чемоданы, и пассажиры, не отставая от своих вещей, тоже ерзали, подпрыгивали, болтались на своих местах… С обезумевшим видом, зажав рот рукой, в туалет промчался юноша-ненец.

– Воды! – простонала беременная женщина.

Ольга Ивановна бросилась исполнять ее просьбу.

– Пакет!.. Дайте мальчику пакет!.. – попросила другая женщина.

Из туалета на ватных ногах вышел молодой ненец.

– Я много летал, на Таймыр летал, на Диксон летал, в Нарьян-Мар летал, но такого… – он не договорил и, зажав рот, кинулся назад в туалет.

– Товарищи пассажиры, пакеты перед вами, в сетках! – крикнула Ольга Ивановна.

А старый ненец, откинув голову на спинку кресла, вдруг запел пронзительным, тонким голосом:

Пароход – хорошо,

Самолет – хорошо,

А оленя – лучше!..

Именно этот тяжелый момент полета выбрал восточный человек, чтобы подкрепиться. Не обращая внимания на творящееся вокруг него, он домовито постелил скатерку на свободном месте, достал банку с жирной бараниной, всевозможные травы и приправы, разломил чурек, извлек бутылку с добрым сухим вином и, пожелав самому себе «доброго здоровья», хлебнул из горлышка и принялся с аппетитом за еду.

Его сосед, старичок, похожий на врача, с отвращением поглядел на это пиршество, что-то сердито проворчал и отвернулся.

Пароход – хорошо,

Самолет – хорошо,

А оленя – лучше…

– пел старый ненец.

Ольга Ивановна поддерживала голову одного из мальчиков, ласково уговаривая:

– Потерпи, миленький, немножко потерпи, скоро болтанка кончится, – но впечатление было такое, будто она сама нуждается в утешении.

Восточный человек чавкал, отрыгивал, облизывал жирные пальцы. Старичок, похожий на врача, глянул в его сторону и, позеленев, сорвался с места. Ольга Ивановна поспешила к нему со стаканом воды. Старичок жадно выпил воду, его отпустило.

– Отведите меня… подальше от этого… вурдалака, – жалобно попросил он.

Ольга Ивановна усадила его на свободное место впереди.

Болтанка не утихала. Казалось, самолет не летит по воздуху, а ковыляет по ухабистому проселку. Ольга Ивановна совсем сбилась с ног. Пытаясь облегчить страдания пассажиров, она без устали обносила их водой, дольками лимона, какими-то лекарствами, подавала пакеты, провожала в туалет, успокаивала ребятишек. То и дело слышалось:

– Ольга Иванна!..

– Товарищ проводница!..

– Стюардесса!..

Она по-солдатски несла свою службу и даже нашла в себе силы пошутить, когда восточный человек, закончив трапезу, спросил с беспокойством:

– Как поживает багаж, дочка?

– Багаж в порядке, его не укачивает.

Но в какой-то миг, оказавшись в хвосте самолета, она без сил уткнулась головой во чье-то пальто. Охотник кинулся к ней.

– Ольга Иванна!.. Ольга, что с вами?..

Стюардесса повернула к нему меловой бледности лицо с темными подглазьями и капельками пота на лбу.

– Я совсем… совсем не переношу болтанки…

– Дайте я вам помогу!

Испуганным движением она прижала палец к губам.

– Что вы!.. Меня не допустят к полетам!..

– Ольга Иванна!.. – раздался чей-то жалобный крик.

Стюардесса взяла себя в руки, вытерла влажный лоб и, тонкая, прямая, собранная, поспешила на помощь.

Все кончается на свете, кончилась и болтанка. Пассажиры в томном изнеможении откинулись в креслах. Ольга Ивановна разбитой походкой подошла к своему старому месту возле охотника.

– Из всех своих спутников знаменитый Амундсен больше всего уважал метеоролога Мальмгрена, – сказал охотник. – И знаете почему?

Ольга Ивановна устало мотнула головой.

– Его укачивало не только на пароходе или в самолете, но и просто в гамаке. И все же он сопровождал Амундсена в его тяжелейших морских и воздушных экспедициях. Это был викинг, не переносящий качки.

– Спасибо, – Ольга Ивановна слабо улыбнулась. – Значит, я викинг, не переносящий болтанки.

– Пароход – хорошо, самолет – хорошо!.. – ни с того ни с сего, в тишине покоя, вдруг разразился старый ненец.

– Успокойтесь, папаша, – наклонился к нему Агасфер, – мы уже знаем, что «оленя – лучше».

– Что я могу сделать? – говорила Ольга Ивановна охотнику. – У меня на руках старуха мать. Не так-то легко старому больному человеку сняться с места… Но главное не в этом, – она остро, недобро посмотрела на охотника, и губы ее дрогнули. – Будь я совсем-совсем уверена, может, и нашелся бы выход. Но понимаете… – Она мучительно наморщила лоб. – Ведь это я к нему летаю… Правда, ему не так-то просто добраться до аэродрома, чтобы повидать меня… –