Вельяминовы. За горизонт. Книга 4 - Нелли Шульман

вытащил из кармана смятую пачку сигарет, – а для нас очень даже примечательные…  – Манфред вел картотеку предателей дела фюрера и рейха. В папки бывшего работника гестапо попадали люди, согласившиеся на сотрудничество с союзниками, выдавшие британцам или американцам так называемых военных преступников. Гофман затянулся крепким табаком:

– Военные преступники, чушь. Мы словно вермахт, мы выполняли приказы командования. Мы сжигали дома партизан в деревнях, но партизаны сами стреляли в нас из-за угла…  – евреев, по мнению Гофмана, вообще нечего было обсуждать:

– Израиль своего не упустил, добился от Германии компенсации, – зло подумал механик, – с таким мягкотелым канцлером и правительством бывший рейх всегда останется бывшим…  – он, тем не менее, надеялся на великое будущее Германии:

– Но сначала мы уберем с дороги мерзавцев, растоптавших наше героическое прошлое, вроде этой Моллер, то есть Брунс…  – механик хорошо знал семью владельцев «Озерного приюта». В Нибюлле, ближайшем к ферме городишке, гаража не было. Брунсы обслуживали свой подержанный опель во Фленсбурге:

– Туда ей и дорога, – подытожил Гофман, – и мужу ее, социал-демократу, тоже…  – машина затормозила. Женщина высунула прикрытую капюшоном голову из окна:

– Все отлично, – одобрительно сказала она, – значит, полиция мне по дороге не попадется…  – Гофман выпустил клуб сизого дыма:

– Выходные, какая полиция. Они давно жарят сосиски в саду, хотя с такой погодой лучше сидеть дома…  – он поежился:

– Поезжайте дорогами, отмеченными на карте…  – Гофман снабдил гостью подробной картой окрестностей, – там ничего, кроме тракторов, не ожидается…

Номера у машины скрутили. По документам автомобиль считался ломом, не подлежащим восстановлению. Судя по запасу керосина, затребованному женщиной, от опеля, в скором будущем, ничего бы не осталось:

– Серийный номер двигателя на дымящихся обломках не разберешь, – ухмыльнулся Гофман, – или она загонит опель в болото. В наших краях хватает трясин…  – он не сомневался, что больше не увидит гостью:

– Она, кажется, тоже побывала в пожаре…  – женщина вытащила портсигар, Гофман щелкнул зажигалкой:

– Или не в пожаре, – он помнил, как выглядят вырванные и отросшие ногти, – ладно, это не моя забота…  – женщина коротко кивнула:

– С багажником тоже все в порядке, – в багажнике, кроме керосина, лежали мотки веревки, – мне еще понадобится серная кислота…

Вынеся из мастерской канистру, Гофман пристроил кислоту на заднем сиденье:

– Спасибо…  – женщина закрутила окно, из-под колес автомобиля полетела грязь. Гофман хмыкнул:

– Даже не попрощалась. Ясно, что сюда она больше не вернется. Надо просмотреть газеты на этой неделе. О пожаре на ферме непременно сообщат…

Проводив глазами исчезнувший в сырой мороси опель, он пошел слушать футбольную трансляцию.

Нибюлль

Иоганн привез сестре букетик ландышей. Отец всегда говорил, что женщинам надо дарить цветы:

– Сестра с мамой тоже женщины…  – добавлял герр Брунс, – надо открывать перед ними дверь, помогать с тяжелыми сумками, и вообще помогать…  – отец был директором школы, но вырос на ферме. Он научил Иоганна столярному делу и работе по металлу. Из экономии они сами занимались мелким ремонтом в «Озерном приюте». Иоганн мог подлатать протекающую крышу и разобраться с проводкой:

– Коров доить я тоже умею, – смешливо подумал подросток, – мама меня взяла в хлев, едва я встал на ноги…  – Брунсы не держали лошадей, но ближний сосед, пожилой фермер, еще пользовался телегой. Иоганн не ленился пройти пять километров по деревенской дороге, чтобы помочь старику. Мальчик, тем не менее, не собирался оставаться в «Озерном приюте»:

– Отдыхающие нас ценят именно за уединенность, – они с отцом сидели в станционном кафе, – но я не хочу всю жизнь проторчать в лесной глуши…

Три года назад, с кружком морских скаутов, Иоганн участвовал в официальном открытии Военно-Морской Академии во Фленсбурге. В Красном Замке, как звали в городе величественное здание, после войны размещалось командование британскими силами, но теперь академию решили восстановить. Иоганн часто видел в городе парней в матросской форме:

– Они станут офицерами кригсмарине, – восторженно думал мальчик, – морскими пехотинцами или подводниками…  – зная, что отец не любит обсуждать военное время, Иоганн пока не говорил о своем желании поступить в Академию:

– Папа считает, что Германии армия ни к чему, – он покосился на отца, – но время союзного правления прошло. Мы независимая страна, член НАТО, нам нужны собственные вооруженные силы…  – вокруг Фленсбурга американских баз не было, но приятель Иоганна по гимназии утверждал, что видел запуски ракет над Люнебургской пустошью:

– Он проводил там каникулы, жил с родителями в палатке. В тех местах точно стоят ракеты США. У нас рядом Восточная Германия, то есть ГДР…  – до Фленсбурга иногда добирались беженцы на моторках и обыкновенных лодках. Пограничники в ГДР строго следили за морем, но кое-кому все равно удавалось проскользнуть на запад:

– При хорошей погоде путь занимает не больше суток, – хмыкнул подросток, – но ведь может подняться шторм…  – беженцы использовали самые никудышные посудины:

– Хорошие судна им никто не дает, – хмуро подумал Иоганн, – ГДР запрещает своим гражданам даже владеть моторками…  – бывшие восточные немцы появлялись во Фленсбурге на угнанных лодках.

В кафе было пусто, отец закрылся гамбургской газетой:

– Триумфальные выступления маэстро Авербаха, – прочел Иоганн, – великий музыкант покорил Гамбург…  – маэстро, по его мнению, походил на Магдалену больше, чем он сам:

– Мама всегда говорит, что я пошел в ее породу. Магдалена напоминает своего отца, он тоже был темноволосым…  – попивая какао, Иоганн прислушался к бубнящему радио:

– Последние известия. Астронавт Скотт Карпентер найден живым и здоровым…  – Карпентер, вчера совершивший три орбитальных витка, приводнился к северу от Пуэрто-Рико, – последние выходные мая обещают теплую погоду. Температура до двадцати восьми-тридцати градусов…  – газета зашуршала, отец подмигнул Иоганну:

– Кто-то, наверное, вместо уборки коттеджей, сбежит на пляж во Фленсбурге…  – мальчик вздернул нос:

– В кружке в эти выходные нет занятий, – отозвался Иоганн, – и я знаю, что маме надо помочь перед открытием сезона. Не волнуйся, папа, – подросток широко улыбнулся, – искупаться можно и в нашем озере…  – Брунс сложил газету:

– Мы с тобой, пожалуй, приведем в порядок лодки…  – он ласково взъерошил светлые, коротко стриженые волосы мальчика, – в кого ты такой вырос, будущий морской волк…  – Иоганн фыркнул:

– У нас море слева и море справа, папа. Мы живем в лесу, но в наших краях от моря никуда не деться…  – он собрал грязную посуду:

– Сиди, папа, я отнесу…  – Брунс одобрительно взглянул на прямую спину мальчика:

– Осанка у него отличная, он никогда не сутулился. И в кого он такой, правда? Магдалена совсем не похожа на девчонку с фермы, и Иоганн от нее не отстает…  – сын много читал, и не только по-немецки:

– Он бойко говорит по-английски, по-французски, латынь у него отменная…  – сам Брунс латынь терпеть не мог, – или попробовать уговорить его пойти в учителя…  – Брунс понимал, что такое бесполезно:

– Иоганн спит и видит себя в форме морского офицера, – он поднялся, – ладно, нельзя обрубать парню крылья. Гертруда обрадуется, академия во Фленсбурге у нас под боком…  – Брунс напомнил себе, что сейчас надо быть особенно внимательным к жене:

– Магдалена уехала из дома, а Иоганн скоро уедет. Ей будет тяжело в пустом гнезде. Ей всего тридцать восемь, – Брунс задумался, – пока шла стройка, пока мы становились на ноги, мы и не думали о детях, но сейчас можно завести еще малыша, пусть мне и пошел шестой десяток…  – вернувшись, Иоганн подозрительно спросил:

– Папа, ты что улыбаешься…  – Брунс отозвался:

– Так. Подумал, что ты у нас хороший парень, Иоганн…  – подросток зарделся, – двигаемся, поезд ожидается по расписанию…  – он подтолкнул сына вперед. Крепкая ладонь легла в его руку. Иоганн вскинул светло-голубые, прозрачные глаза:

– Я люблю тебя, папа, – неожиданно сказал парень, – ты у нас подходящий родитель, как ребята говорят…  – Брунс расхохотался:

– Спасибо и на этом, приятель…  – держась за руки,