Мемуары генерала барона де Марбо - Жан-Батист-Антуан-Марселен де Марбо

Хорошо, что мы были начеку, так как вскоре семь или восемь испанцев, двое из них конные, стали стрелять из-за кустов. Никто из нас не был ранен, гусары дружно ответили из карабинов, убив каждый по испанцу, а затем, с саблями в руках, ринулись на оставшихся. Я хотел было последовать за ними, но моя лошадь расковалась на горных тропах и так сильно хромала, что невозможно было пустить ее галопом. Это было тем более досадно, что я опасался, как бы гусары не увлеклись преследованием врага и не попали в засаду. Я звал их минут пять, пока не услышал голос одного из них, восклицающего с сильным эльзасским акцентом: «А! Разбойники!.. Вы еще не знаете гусар Шамборана! Вы увидите, что они не шутят!..» Мои кавалеристы захватили двух испанцев: одного капуцина, который взял лошадь бедного лейтенанта егерей и повесил себе на шею его лядунку. Второй был крестьянином, он сидел на муле, на спине которого была сложена одежда несчастных пехотинцев, которых я видел мертвыми. Было очевидно, что мы напали на убийц!.. Приказ императора предписывал расстреливать на месте любого испанца, взявшего в руки оружие. Впрочем, что было делать с этими двумя тяжелоранеными разбойниками, которые только что убили грех французов таким жестоким способом?.. Я тронул мою лошадь, чтобы не присутствовать при экзекуции. Гусары прикончили монаха и крестьянина, приговаривая: «А! Вы не знаете Шамборан!»

Я не мог понять, как конно-егерский офицер и два пехотинца из корпуса маршала Нея оказались так близко к Тарасоне, если их полки еще не проходили, но возможно, что эти несчастные направлялись к Сарагосе. Их схватили, а когда испанцы узнали о разгроме в Туделе, то отомстили, расправившись с пленниками.

Я продолжал путь, начало которого было таким тревожным! Наконец, после нескольких часов езды, мы увидели в поле бивуачные огни. Это был пост того французского авангарда, который я оставил в Тарасоне. Младший лейтенант, командующий этим постом, не получив никаких сведений о маршале Нее, собирался вернуться в Тарасону на рассвете, согласно полученному приказу. Он знал, что до Агреды нам осталось не больше 2 лье, но не мог сказать, занят ли этот город, а если да, то кем. Я находился в большом затруднении, так как через несколько часов отряд должен был уйти. Если я вернусь с ним, то, может быть, проявив осторожность вместо смелости, вызову упреки маршала Ланна. С другой стороны, если войска маршала Нея находятся еще в одном или двух днях пути, почти с полной уверенностью можно предположить, что в горах меня убьют или местные крестьяне, или скрывающиеся там солдаты, тем более что дальше мне предстоит ехать в одиночестве. Действительно, два моих бравых гусара должны были вернуться в Тарасону, так как имели приказ сопровождать меня только до встречи с отрядом пехотинцев.

Неважно! Я решил продвигаться вперед. Приняв решение, мне нужно было справиться с еще одной трудностью: найти лошадь. Здесь не было ни фермы, ни деревни, где я мог бы ее достать. Лошадь, на которой я ехал, ужасно хромала, лошади моих гусар были очень утомлены, к тому же ни один из них не отдал бы мне свою лошадь, опасаясь быть сурово наказанными своими начальниками. Правила на это счет были очень строгими. Лошадь офицера конных егерей тоже не могла мне послужить, так как во время боя получила пулю в ногу. Оставался только крестьянский мул. Он был хорош и по законам войны принадлежал теперь двум гусарам, которые собирались его продать по возвращении в часть. Однако эти добрые товарищи без колебаний отдали его мне и положили мое седло ему на спину. Но это проклятое животное, больше привыкшее носить поклажу, чем седока, оказалось таким норовистым и упрямым, что, когда я захотел отправиться в путь, мул начал брыкаться и никак не хотел оставаться один!.. Мне пришлось слезть, иначе я рисковал быть сброшенным в пропасть.

Тогда я решился идти пешком. Я уже попрощался с пехотным офицером, когда этот прекрасный молодой человек по имени Тассен, выпускник военного училища в Фонтенбло, где он был знаком с моим несчастным братом Феликсом, подбежал ко мне и сказал, что ему очень жаль, что я вынужден подвергаться такой опасности один и что, хотя у него нет соответствующего приказа, а в его подчинении только неопытные новобранцы, он хочет дать мне одного из них, чтобы у меня хотя бы было ружье и патроны, если на меня нападут. Я согласился, и мы договорились, что я отправлю пехотинца назад с войсками маршала Нея.

Я отправился в путь в сопровождении этого солдата. Это был небольшого роста нормандец, с медленной речью, с хитрецой, которую он скрывал под внешним добродушием. Нормандцы обычно храбры, я в этом убедился, когда командовал 23-м конно-егерским полком, в котором их было от 500 до 600 человек. Чтобы узнать, могу ли я рассчитывать на моего спутника, я заговорил с ним по дороге и спросил, как он будет себя вести, если на нас нападут. Он ответил неопределенно: «Ну… там видно будет…», из чего я заключил, что в опасный момент мой сопровождающий может и струсить.

Луна на небе погасла, но рассвет еще не наступил. В полной темноте мы спотыкались на каждом шагу о камни, которыми покрыты эти горы. Положение было тяжелым, но я надеялся в скором времени встретить войска маршала Нея. Надежда поддерживалась даже тем, что солдаты, тела которых мы нашли, были из его корпуса. Я шел решительно, а мой попутчик-нормандец рассказывал мне о своем крае. Наконец занялась заря, и я заметил первые дома большого поселения: это была Агреда.

Я был огорчен, не найдя французских постов. Это означало не только то, что в этом месте не было войск маршала, но что им надо было идти по крайней мере еще полдня, поскольку на карте следующая деревня была только в 5 или 6 лье от Агреды, а расположить полки на ночь в горах, вдали от жилья, невозможно. Я держался настороже и, прежде чем двинуться вперед, изучил ситуацию.

Агреда расположена в широкой долине, у подножия холма с крутыми склонами. Южный отрог со скалистой вершиной, подходящий к городку, был покрыт виноградниками, а северный отрог — густым лесом; внизу бушевал бурный поток. По то сторону виднелись дикие и безлюдные горы. Через всю Агреду проходила одна главная улица, к которой примыкали очень узенькие улочки, по которым крестьяне добирались до своих виноградников. Войдя в городок, я оставил эти улочки и холмы справа. Чтобы лучше понять мой рассказ, постарайтесь представить себе эту обстановку.

Все спало в Агреде, это был благоприятный момент, чтобы пройти через нее. К тому же у меня была хоть и слабая, но надежда, что, оказавшись на другом конце селения, я наконец увижу огни авангарда маршала Нея. И я пошел вперед, держа саблю наготове и приказав моему нормандцу зарядить ружье. Большая улица была покрыта толстым слоем мокрых листьев, — жители специально рассыпают их, чтобы получить удобрение для своих виноградников, — мы бесшумно ступали по ним, и я был этим доволен…

Я шел посередине улицы, мой солдат шел справа. Чтобы быть незаметнее, он огибал дома, прижимаясь к стенам, может быть, считая, что в случае нападения так будет легче сбежать по маленьким улочкам, ведущим в поля. Это доказывало, как мало я мог рассчитывать на этого человека. Но я не сделал ему ни одного замечания.

День уже начинался. Мы прошли большую улицу, никого не встретив. Я уже думал, что все обойдется, когда, дойдя до последних домов, я оказался лицом к лицу примерно в двадцати пяти шагах от четырех испанских королевских карабинеров на конях и с саблями в руках!.. В других обстоятельствах я мог бы принять этих всадников за французских жандармов, униформа была очень похожа. Но жандармы не участвуют в передовых постах. Эти люди не могли принадлежать к корпусу маршала Нея, и я сразу же понял, что это были враги. Я начал быстро разворачиваться назад, в ту сторону, откуда я пришел. И в тот момент, когда я уже почти закончил поворот, в нескольких дюймах от моего лица блеснул клинок… Я отскочил, но получил ужасный удар саблей в лоб — у меня до сих пор остался шрам над левой бровью!.. Меня ранил бригадир карабинеров. Оставив четырех солдат на окраине поселка, он объезжал его, как это принято у военных, чтобы убедиться, что в нем нет французов. Я разминулся с ним, потому что, когда я двигался по главной улице, он, вероятно, был в каком-нибудь переулке. А потом он выехал на главную улицу, чтобы вернуться к своим людям. Он подъехал ко мне сзади совершено бесшумно, из-за тех же разбросанных всюду мокрых листьев, и собирался уже разрубить мне затылок, когда я повернулся к нему лицом и удар пришелся по лбу.