Кошмары - Ганс Гейнц Эверс
Шрифт:
Интервал:
Ты деве поцелуй дала – и вот
От уст твоих уж юноша идет,
И дочь твоя, к нему прижавшись телом,
Ему приносит плод любви неспелый.
И тем – его сломает невзначай,
Преобразиться даст ему желанье,
И на заре двоякое созданье
Опять тебе как женщину встречать.
Я не знаю, является ли тема этого стихотворения результатом личного опыта или просто упражнением словесных образов. Тем не менее этот набросок позволяет достаточно глубоко заглянуть в душу написавшего, подтверждая половое расстройство барона, как я его понимаю. Мне потребовалось много времени, чтобы упорядочить то, что я знаю о его жизни. На самом деле все не столь примечательно, как может показаться на первый взгляд. Вся половая жизнь барона не так уж необычна, за исключением резких крайностей, и он, конечно, не одинок в своих причудах – психика любого индивида, сдается мне, не зажата в тиски одного пола, а сочетает как мужские, так и женские аспекты. Мы можем уважать свою мужественность, но это не мешает женственности в нас время от времени прорывать барьеры, слава Богу. Существенно больший недостаток, когда этого не происходит.
Также и другой момент, который у барона проявляется таким радикальным образом – осознание единства с женской частью своей психики, – представляется странным лишь при поверхностном взгляде. В сущности, подобное стоит признать вполне естественным и даже нормальным. Если во вполне мужском теле с чисто мужским ощущением пола живет женская душа (использую это слово для простоты и понятности рассуждений), все-таки это ощущение не может быть достаточно сильным, чтобы миновать преграды, которые всецело естественно препятствуют сближению с мужчиной. Инстинктивное тяготение к женщине остается, и даже если оно вопреки душе носит в себе женский элемент, все-таки «итоговое» чувство лишь кажется однополым. Базовым неизбежно остается желание кавалера к даме, которое в своем женском ощущении лишь прикрывается удобной маской.
В случае с бароном я вижу необычайно резкое преувеличение этого классического явления в манере, которую я часто наблюдал раньше, но никогда – в такой ярко выраженной форме. Доказательством верности моего утверждения является вопиющий случай с моей подругой, которая всегда выбирала в партнеры лесбиянок с сильно развитым «мужским» характером. Дело, похоже, в том, что девиантная психика ищет себе в партнеры столь же девиантную психику… противоположного пола. Я получил явное разрешение от одной из дам сказать, что у нее никогда в ее очень богатой жизни не было никаких отношений с мужчинами, кроме случая с бароном.
Можно заподозрить, что это явление, когда мужчина избегает женщины, внезапно выражающей чувства к тому или иному мужчине, является реакцией на подавленные женские чувства, которые дремлют в нем, или что она реагирует на женскую природу в мужчине. Эти явления, вероятно, шагают рука об руку. Забавно, но тут вспоминается мне старая басня Платона о трех полах – она выставляет эти перверсии в совершенно новом свете.
Для среднестатистического гражданина любовь между мужчиной и женщиной – самая банальная вещь в мире. Но при тщательном рассмотрении все становится непомерно сложным. Например, мужчина, который чувствует себя женщиной, любит женщину. Или женщина с мужским характером все же любит мужчину. Но все эти выверты в конечном счете разрешаются в совершенно естественных, нормальных чувствах обоих полов, какие звучат в каждом из них. Взаимные чувства переживаются как нормальные и лишь слегка испорчены намеком на инверсию.
По всем этим причинам записки барона Езуса предлагают мне редчайший материал для изучения психологии полов. Они не представляют особого интереса, за исключением некоторых мест, выходящих за края мужского и женского начал его души, показывающих, как раздвинул он эти границы – и на что мы, люди, в целом способны. Почти все эти записи сделаны ближе к концу гроссбуха, и сделаны они как мужской, так и женской рукой. Их я свожу здесь вместе – это необходимая мера по отделению зерен от плевел, ибо изначальный материал разрознен и плохо организован.
Стоит подчеркнуть, что вся последняя часть этих заметок обладает фантастической силой и художественной образностью, рожденной этим странным конфликтом полярных половых инстинктов. Эти отрывки создают впечатление, что барон фон Фридель – совсем не тот человек, которого я знал, почти дилетант в вопросах отношений; обладая тонкими чувствами и впечатляющей проницательностью, он все же оказался, похоже, неспособен перешагнуть эти последние психические границы.
Страница 884, почерк барона:
Теперь, когда наступил вечер, по земле бегали серые сухопутные крабы. Они бежали бесконечным потоком, как будто ожила сама земная твердь. Резвые твари кишели повсюду. Они были всех размеров: малыши, не больше моего ногтя, и крупные, с мясистыми лапами, крошечные и размером с блюдо, так их было много. Один могучий зверь был столь огромен и силен, что еле ползал. Там были крабы-пауки, дюжие и косматые, с глазами на длинных омматофорах, и ядовитые щетинистые крабы с узкими клешнями, напоминавшими щипцы. Всюду вокруг меня земля была изрыта, и из ям поднимались все новые и новые чудовища. Я даже не смог проехать на лошади – пришлось вести кобылу за поводья, пока она боязливо высматривала, где можно наступать.
А они все прибывали и прибывали, откуда-то из-под земли, и все направлялись в одну сторону: на запад, навстречу заходящему солнцу, не отклоняясь ни вправо, ни влево. Прямо, как военные на марше, все дальше и дальше вдаль.
Мне прекрасно известна причина их оживления. Где-то в западной стороне покоился труп, терзаемый стервятниками под вечер, – да, так оно и было! Они бежали на кладбище бедняков в Сан-Игнасио. Сегодня днем хоронили трех пеонов[37], умерших от лихорадки. Я видел их все еще недавно – они пили и шумели у испанского ресторана. Но уже завтра, до восхода солнца, от них останутся лишь гладкие кости на взрыхленной земле. Остальное порвут на миллионы кусочков и запихнут себе в желудки эти чертовы сухопутные крабы.
О, какие они уродливые! Ни один индеец не потревожит этих нечистых созданий, которые грабят их кладбища. Только негр ест их, варит в своем отвратительном супе или хватает, отрывает когти и высасывает плоть, прежде чем выбросить ее обратно. Остальные бросаются к изуродованному собрату и жрут его живьем. Не остается и самого маленького кусочка. Тот треск, с которым раскалывается его броня…
Я знаю, что эта женщина похожа на огромного отвратительного краба. Неужели я тогда уже труп, который она обоняет, выкапывает и пожирает до гладких костей? О да. Она должна обладать моей плотью, чтобы жить. Но ты увидишь – я не позволю себя сожрать! Я переверну тебя, отломаю
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!