Вишневая - Линн Берг

неотъемлемую часть самого себя Миронов в ближайшей перспективе не планировал.

— Ты ведь всю эту хрень с соревнованиями не ради премии затеял.

Голос Вишневецкой вывел из размышлений. С ней не соскучишься, всегда найдет брешь в его броне, в которую с готовностью засунет иголку. Такая уж она от природы, до всего ей необходимо докопаться, чтобы найти суть. Вот если бы ему года три назад сказали, что придется тренировать именно ее, Даня бы непременно заржал в голос, оценивая мастерство шутки. Три года назад он бы ни за какие деньги на это не согласился.

— Почему ты так думаешь? — беззлобно отозвался он, сильнее вжимая педаль газа в пол.

— Человеку с BMW вряд ли скрасит жизнь надбавка к зарплате университетского препода.

С ней четыре часа в машине, словно музыка, словно Рамштайн на полной громкости — вроде приятно, а звук поубавить хочется. Впрочем, Даня к этому даже привык, больших неудобств она ему не доставляла. Есеня вообще была довольно удобной: неприхотливая, покладистая и готовая впитывать все его подколы, пока не начинало тошнить. Потребность доводить до точки кипения в нем была неискоренима. Но нельзя же быть во всем идеальным, верно?

С генофондом ему бесспорно повезло, а вот с характером не особо, хотя Дане порой казалось, что все дело в воспитании. Вот Вишневецкая, к примеру, была забита авторитарным мнением родителей, на мир его глазами смотреть не умела, потому у нее все было двухцветным и плоским, как старое, немое кино.

— Сама бы могла иметь такой, если бы участвовала в соревнованиях.

— И за какие такие соревнования дарят машину? Я на свой выигрыш могла себе позволить только игрушечную.

— За международные, — оскалился в улыбке Миронов. — Жалко, что ты до них так и не добралась.

В перспективе у нее брезжило еще много медалей, возможно даже олимпийских. Но по непонятным причинам она соскочила с этого поезда и больше к занятиям не возвращалась. Для Дани это так и осталось загадкой, а спросить ее отчего-то он до сих пор не решился. Елозило под кожей чувство, будто он лезет не в свое дело. Сам-то он тоже без надобности о своем уходе из профессионального спорта разговаривать не любил. Было в этом что-то до интимного личное.

— А на что потратили твои призовые? — сменил он тему, пока тишина между ними не стала неловкой.

— На ремонт балкона.

На лицо Дани настойчиво запросилась улыбка, которую тот вежливо старался сдержать. Это звучало настолько абсурдно и нелепо, что невольно напрашивалась жалость.

— Прости, — виновато протянул он.

Есеня пожала плечами и ответила:

— Да нет, это и правда смешно.

— Я грустнее истории в жизни не слышал.

Периферийное зрение уловило в размытых красках за окном нужный указатель, а чуть позже об этом объявил и GPS, а это значило, что долгое путешествие подходило к концу. Широкие колеса кроссовера съехали с ровного полотна дороги на ухабистую просеку, заставляя грубо ударяться подвеской о ямы и сдерживать за зубами мат. Детали его глубоко обожаемой BMW стоили дороже работ по прокладыванию колеи в разжиженной грязи, и сей факт неимоверно раздражал Миронова.

Шатал, если честно, Даня эти сборы и эту спортбазу у черта на рогах. Будто где-нибудь поближе съезд устроить было нельзя. Чем был плох университетский стадион или любой другой в черте города, оставалось загадкой. Единственная мысль, успокаивающая его натянутые струной нервы, — они сюда добрались раньше многострадального Зубкова с его оравой длинноногих атлетов крепких по телосложению, но кроме того бесповоротно тупых.

О том, что между ними еще с первого сентября отношения не сложились, знали только скромные единицы. О том, что Даня его люто ненавидел, знал только сам Владимир Семенович. Причины на то были и веские: этот пятидесятилетний, прокуренный буйвол искренне верил, что молодняку вроде Миронова делать в университете нечего, мол, не пресытился он еще жизнью для такой сложной профессии, его уровень — общеобразовательная школа или частные секции. Даня же все его притязания на место тренера сборной расценивал не выше чудачеств старого импотента, а потому не мог относиться серьезно к его претензиям.

— Здравствуйте-здравствуйте, а вы откуда к нам пожаловали? — к ним скорым шагом неслась навстречу молодая практикантка со звучным именем Мария, указанном на бейдже, и прижимала к тяжелой, подтянутой груди новенький планшет.

Даня на долгие приветствия не расшаркивался, только послал в сторону девушки широкую улыбку и отметился в ее длинном списке под аккомпанемент ее щебетания и едва проскальзывающих комплиментов. Вишневая, оставленная без права выбора, только обреченно тащилась вслед за ним сквозь хитрые переплетения спортивных комплексов и по-партизански молчала.

Мария, которая уже через минуту знакомства с румянцем на щеках попросила называть ее просто Маша, тропической птицей порхала сквозь местные джунгли, попутно объясняя, что и где тут расположено. Даня словил себя на мысли, что ему нравится следить за ее изящной артикуляцией и сочной грудью, подпрыгивающей на каждый шаг.

— У нас тут ремонт капитальный недавно был, так что все новое, тренажеры новые и покрытие у беговых дорожек тоже, — гордо заявила Маша, оборачиваясь к нему в пол корпуса. Он в ответ сделал вид, что ему до одури интересны ее истории, а не глубокое декольте.

Небо над спортбазой было закутано толстым слоем свинцовых облаков, из которых брызгал иной раз торопливый дождь, орошая и без того влажную землю еще старательнее. Погода сегодня полная дрянь, и угнетенность ощущалась в каждом прибывшем, кроме самого Миронова с его противоестественной любовью к сырости и темноте.

— А вот здесь вы будете жить, — указала она на невзрачное трехэтажное здание, запрятанное где-то в самых глубоких дебрях базы среди елей и берез. — Если будут еще вопросы, меня сможете найти в центральном корпусе.

— Спасибо, — из вежливости кивнул ей Даня, крепче перехватывая в руке дорожную сумку.

Уходила Маша неторопливо, словно нехотя, беспрестанно оборачиваясь в сторону Миронова с легкой улыбкой на губах. Стоило только павлину внутри него с важностью расправить хвост, как по гордыне прилетел ощутимый удар со стороны Вишневой:

— Подбери слюни, тебе ничего не светит.

— С чего такая уверенность?

Вишневецкая пожала плечами и предпочла сдержать мысли при себе. Впрочем, можно было и догадаться, что она собиралась выдать в ответ. Она обогнула Миронова по глубокой дуге и неспеша поплелась в сторону выделенной комнаты.

— Далеко собралась? — окликнул он со спины, принуждая Есеню тормозиться у нужной двери.

В его сторону она не поворачивалась, только тяжело тянула воздух через нос, прежде чем кинула в ответ злобное:

— Отсыпаться, как все нормальные люди.

Как же ему нравилось рушить ее ванильные мечты,